Онлайн книга «Огни Хафельберга»
|
Не двигайся!» При такой близости телепатический приказ подчинял мгновенно. Ульрики даже испугаться не успела. Застыла послушной куклой, и только через несколько секунд у неё по спине прокатилась волна мурашек. Марцель отсел и торопливо стянул в себя свитер, ёжась от сырого сквозняка, скинул ботинки, аккуратно свернул носки и отложил в сторону, сложил по шву брюки и только только потом обернулся к Ульрике. В мертвенных вспышках молний она казалась восковой игрушкой. Только глаза были живые и черные, как у настороженного зверька, а воображаемый Марцель тяжело дышал в белой комнате. — Я лучше, чем твои фантазии! — прошептал он на ухо Ульрике и прихватил губами мочку. Покатал ее языком, как леденец, отстранился и дунул. — Намного, намного лучше. Он сам себя едва слышал за грохотом дождя почерепиться, хлёсткого, жуткого, как будто небо извергало не воду, а ледяное крошево. Выставь руку из-под крыши, изрежет в лоскутье, и сам воздух то ли стынет, то ли стонет на два голоса, мужской и женский. Марцель чувствовал себя так, словно он уже наглотался этого размолотого льда, в горле скребло, жар выкручивал кости. Лучше. Ульрике не могла говорить, но мысли у нее были отчетливыми как отпечаток в горячем сургуче. Мартель откинулся назад, опираясь на отставленную руку. Глаза уже привыкли к темноте и слепящим вспышкам, но Ульрике все равно оставалось темным пятном. Вся в черном, растрепанные волосы падают на левую половину лица, спина напряжена сутулина, приказ замереть и не двигаться никто не отменял. «Закрой глаза». Он пересел почти вплотную и положил ей руки на плечи, огладил сквозь водолазку, не давая привыкнуть к ощущениям. Легко, полной ладонью, с нажимом, большими пальцами, укол ногтями, прикоснулся к предплечьям, к груди, очертил контур лопаток, поясницу и живот, как будто сам был слепым и изучал на ощупь каждый сантиметр тела. И все это молча, прижавшись лбом к горячему лбу, неровно дыша, почти не различая, в чьих венах пульс грохочет так, что заглушает сам дождь. — Ты ведь ждала! Марцель подался вперед, скользь, касаясь щекой ее щеки, чувствуя, как влажные волосы щекочут шею, проник большими пальцами под край водолазки и медленно повел руками вверх, впитывая ощущение ульрики, а зно под сырого сквозняка по обнаженной коже, зуд в губах от невозможности целовать, мурашки по спине. На долю секунды Мартель засомневался и едва не послал Игры к черту. Хотелось, чтобы и его гладили тоже, касались везде, заставляли выгибаться, сплетаться руками и ногами, предугадывали желания. — Ты хоть представляешь… — он сам не верил в то, что говорил. — Представляешь, насколько я терпеливый. Очень…. Ульрике была, как марионетка на веревочках. Подняла руки и прогнулась, когда Марцель стягивал с нее водолазку, под которой ничего, только тело, гибкое, влажное от испарины. Замерла с закрытыми глазами, пока он непозволительно, невыносимо долго пытался расстегнуть ее джинсы, а потом снять их, слишком узкие и царапающие чувствительную кожу. Когда он с изматывающей аккуратностью складывал одежду ульрике, руки у него уже тряслись. Я маньяк, просто маньяк, просто… А Марцель из ее воображения, уже не связанный, ласкал себя и смотрел поверх сползших очков, узких фиолетовых стеклышек, и подвеска с черепом на дужке раскачивалась неправдоподобно медленно. Он стиснул зубы и выдохнул. — Раз, два, три… — Ты меня доведешь, — выговорил, едва не сорвавшись на всхлип. С голосовыми связками творилось что-то странное. |