Книга Огни Хафельберга, страница 226 – Софья Ролдугина

— Насколько позже? — Через семьдесят три года, кажется. Ульрики ответила ровным голосом, каким говорят либо полностью уверенные в себе люди, либо окончательно поехавший из катушек-психи. — Конечно, семьдесят три года. — Ну да, обычное дело. — Вполне.

Ничего такого. — Ага. Интеллектуальная беседа увяла сама собой. У Мартеля появилось ощущение, что он ходит по самому краю крыши небоскреба и пытается опереться на ветер. — Э-э, Ульрике, если я сейчас спрошу тебя, кто ты и что — Что тебе нужно? Ты ответишь? Вдалеке бабахнуло. То ли гром, то ли взрыв, то ли земному диску надоело смирно лежать на трёх китах, и он кувыркнулся куда-то в бесконечность.

— Да. — А-а-а! — Марцель хотел задать вопрос, нет, миллион вопросов, но язык присыхал к нёбу, и в темноте мерещились то огненные сполохи, то чёрная желтоглазая кошка, то девушка, распадающаяся пеплом. — Семьдесят три года, семьдесят три… Ульрике… А если она… Ульрике… Как те огненные, уже мертвые… Ульрике, а ты правда ждала меня здесь? Я имею в виду в Хаффельберге.

У него как гора с плеч свалилась. Это был вполне безопасный вопрос. По крайней мере, в ответе Марцель не сомневался. — Не только я, и не обязательно тебя, — улыбнулась Ульрике, и он ощутил ее улыбку на ощупь и мысленно.

— А зачем мы пришли сюда, в башню? — Догадайся. Она вытянулась и поцеловала его в уголок рта, легко, едва коснувшись. Марцель инстинктивно облизнулся. — Значит, зажигалка, плед и еще влажные салфетки. — А ты предусмотрительная, — поперхнулся смехом Марцель.

Отчего-то стало легче. — Скажи еще, что это ты посоветовала Ноа Штайну залечь на дно в Хаффельберге? Он прикусил язык, но было уже поздно. — Черт, Шелтон меня убьет. — Ноа Штайн? Ульрике нахмурилось. — Не знаю никаких Штайнов. Хотя Ноа… Ноа… Внезапно она вывернулась из его объятии, подскочила и начала одеваться в темноте.

Лопнувшая телепатическая связь ударила на отмашках струна на несколько секунд, полностью дезориентируя Марцеля. — Эй, ты куда? — он перекатился по флисовому пледу, наткнулся боком на бутылку с водой и выругался. — Да ульрики, твою мать! — В церковь! — коротко ответила она. — Если твой Ноа родился в этом городе, то его имя есть в церковной книге.

Но я не знаю никаких «но», а разве что «вставай, надо пройти тихо, иначе горит нам в аду» или где-нибудь еще. Она опять засмеялась, но это был не зловещий, а нервный смех. Так быстро Марцель никогда не одевался. Как хорошо, что я не имею привычки разбрасывать одежду в пылу страсти. По лестнице они спускались держать за руки.

Первый Марцель, как отважный мужчина, не боящийся навернуться со ступенек, затем Ульвике, как единственная дама и особо способная в случае чего удержать спутника за шиворот одной рукой. — И дальше куда? — шепотом поинтересовался Мартель, когда они добрались до галереи. Здесь было даже темнее, чем в башне, и намного тише. — Прямо, — также тихо ответила Ульвике, — а потом бегом по улице.

Надеюсь, не слишком промокнем. — Разве что дождь за это время прекратится. Конечно же, когда они добрались до крыльца, лило как из ведра. До церкви Марцель доковылял промокшие до нитки, в ботинках и то ухлёпало. Ульрике покошачьи встряхнулась на ступенях и осторожно толкнула дверь. Внутри было тихо и тепло, где-то в глубине горели свечи. — Никого.