Книга Огни Хафельберга, страница 228 – Софья Ролдугина

Марцель поднялся на ватных ногах и побрел к выходу. Почему-то натолкнуться на Александра Декстера теперь было совсем не страшно. За недолгие четверть часа дождь превратился в невнятную морость. Марцель шлепал по сырой мостовой, запрокинув лицо к небу, иногда оступался, но чудом держал равновесие, как пьяница. Иногда в придорожных кустах что-то шуршало и покошачий фыркало, и тогда появлялось ощущение, что затылок сверлит дружелюбный, но слишком внимательный взгляд.

Окно на втором этаже дома Вальцев горело мутным, тревожным, красно-желтым светом. Шелтон не спал. Он ждал. Ты в последнее время особенно непредсказуем. Стратег не злился, не упрекал и даже не пытался уязвить тонким сарказмом. Спокойная констатация факта, легкая усталость, легкий привкус вины.

Из-за последнего было страшновато. — У меня уже крыша едет, — нервно хохотнул Марцель, — с этим чокнутым городом, его кошками, призраками и прочей хренью. Извини, что сбежал утром, просто мне надо было голову проветрить. — Проветрил? — также спокойно поинтересовался стратег. — Ну да. — Замечательно. В таком случае у тебя есть пятнадцать минут на какао, переодевание и укладку волос, а затем мы уезжаем.

Я взял в прокате машину. «Она стоит на подъездной аллее. За ночь доедем до Коблинса, остановимся там. Завтра я расскажу дальнейшие планы». Марсель нелепо застыл посреди комнаты, щурясь на оранжевую лампу и чувствуя, как у него желудок перекручивается песочными часами. «А как же Ноаштайн?» Шелтон вежливо и холодно улыбнулся. «Тебя это не должно беспокоить. Я решу проблему самостоятельно».

Океан разума застыл под толстой коркой льда. Где-то там, очень-очень глубоко, всё ещё жили мощные течения, но чужакам вход был воспрещён. — Ты ведь не собирался мне рассказывать о том, что уже нашёл его, ну, Аштайна? — Нет. Шилтон даже и не думал лгать. Только сейчас Марцель заметил, что напарник одет по-дорожному. Тёмные брюки, чёрная водолазка, мафиозные кольца, как во время последней вылазки.

Скресел, и со спинки стула исчезла неряшливо развешанная одежда, со стола, записи и визитки. И только сиротливая горка любимого Марцеллевого хлама по-прежнему валялась в открытом ящике. Очки, брелоки, напульсники и новенький желтый мобильник. — А я его сам нашел. — Ну а, — сознался Марцель. Кровать натужно скрипнула, словно кроме веса обычного человеческого тела она приняла и всю тяжесть мыслей.

В церковной книге записей о рождении. Близняшки Вебер, Наоми и Клаас, умные детки из семейке стратегов, мне Уллирики подсказала. — Ах, Уллирики, конечно. Шелтон плавно сложил ноутбук, и дышать почему-то сразу стало тяжелее. — Я думаю, что тебе не стоит с ней так тесно общаться. Впрочем, судя по твоему виду, куда уж теснее.

Он ухмыльнулся, и гримаса на его лице, такая непривычная и потому пугающая, пачкала что-то в душе сильнее, чем можно было вынести молча. — Заткнись! Не твое дело! — Совершенно верно, не мое. Шелтон встал, опираясь на стол. Лицо оказалось в тени, невыразительное и жуткое пятно, расплывающееся перед глазами. Мартель сморгнул, и расплываться пятно перестало. — Что ты о ней знаешь?

Наверняка, лишь то, что она тебя использует, Шванг. А тебе это нравится. И ты не задумываешься, что не только сам тонешь, но и топишь меня. А теперь хватит разговоров. Переодевайся и спускайся к машине. Дважды я повторять не буду. — Нет, будешь! — Марцель взорвался. Его уже просто трясло, как в лихорадке. — Почему ты решаешь? Какого черта? Я что, права голоса не имею?