Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 104 – Фульвио Эрвас

— А этот Витторио Фортуна, — спросил Стуки, — как получилось, что вы стали такими близкими друзьями?

— Он был неплохим человеком, очень сердечным. Витторио привел в мой частный кабинет множество клиентов — определенного уровня. Он был знаком со многими важными людьми в городе и вращался в их среде. Не стану от вас скрывать, что частенько мы с ним ходили играть в казино.

«Такими пальцами, — подумал Стуки, — вероятно, легко поймать удачу за хвост и обогатиться. Или, наоборот, напропалую швырять деньгами налево и направо».

— Если я вас правильно понял, — подытожил комиссар Леонарди, — резкие изменения в поведении вашего друга вы объясняете тем, что он совершил преступление. И вы сообщаете нам это только сейчас, после того, как в вас стреляли?

— Я отдаю себе отчет, что со стороны это может выглядеть именно так.

На несколько мгновений наступила тишина. Полицейские обменялись быстрыми взглядами.

— Последний вопрос, — произнес Стуки. — Синьор Бенвенью, для вас Аличе Бельтраме тоже была самкой богомола?

Мужчина ответил, не задумываясь:

— Нет, только не для меня!

— Послушайте, — спросил Леонарди, вплотную приближаясь к Бенвенью, — попытайтесь ответить откровенно: кто мог в вас стрелять?

«Международные фармацевтические компании, специализирующиеся на производстве обезболивающих препаратов», — подумал Стуки.

— Без сомнения, какой-то ненормальный. Я убежден, что у меня нет врагов. Могу вам с уверенностью сказать, что, шагая по жизни, я был очень осторожен, чтобы не нажить их себе.

— То, что с вами произошло, не должно выйти за пределы этих стен, — предупредил иглотерапевта Леонарди.

— Мне нечего скрывать! — возмутился Бенвенью.

— Не нужно ничего скрывать, но и давать интервью газетчикам тоже не стоит. Прошу вас от этого воздержаться, — сказал Стуки.

Агент Сперелли проводил синьора Бенвенью домой и остался дежурить у его дома. Полицейские уже убедились, что все выстрелы были холостыми, поэтому ни Масьеро, ни Каберлотто не подвергались реальной опасности. Угрозы для жизни Бенвенью тоже не было. А был кто-то, кто хотел напугать этих мужчин и, возможно, напомнить им о чем-то важном.

— Вы поняли? — спросил коллег Стуки. — Этот Витторио — сын синьоры Фортуны.

Инспектор распорядился, чтобы назавтра ему предоставили об этом молодом человеке всю информацию, которую удастся найти, включая его собственные отчеты о беседах с синьорой Антонией Фортуной. Сам Стуки собирался еще раз побеседовать с Беатриче Бельтраме, на этот раз весьма откровенно. Инспектор чувствовал, что время для этого настало. Но сначала ему нужно было переговорить с агентом Пасетти.

Инспектор Стуки пошел разыскивать агента Пасетти. «Кто бы мог подумать, — размышлял он, — что у одного из наших агентов был дядя, которого церковь причислила к лику блаженных».

Стуки подождал, пока полицейский агент вымоет грязные руки. Пасетти по праву считался магом моторов, однако он никогда не отказывался и от мелкого ремонта автопарка полицейского участка: залить машинное масло, проверить аккумулятор или систему зажигания, заменить лампочки в фарах.

Стуки решил начать издалека.

— Твой дядя был монахом-францисканцем, добрым человеком, который молился Богу и вырезал из дерева статуи. Но это еще не все. Он обладал даром исцелять людей, и за эти чудесные исцеления церковь причислила его к лику блаженных. Все любили твоего дядю. Я даже слышал, что после его смерти началась небольшая смута: люди церкви спорили, где должны находиться мощи блаженного. Говорят даже, что однажды ночью монахи из его ордена выкрали тело с кладбища, где твой дядя был похоронен, чтобы он всегда оставался рядом с ними.