Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 109 – Фульвио Эрвас

Учительница положила пистолет в сумку с книгами и задумалась, о чем она может поговорить сегодня со своими учениками. Беатриче хотелось рассказать о себе, о том, как неудержимо меняется ее жизнь. Женщина чувствовала необходимость поделиться с кем-то тем, как много нитей наконец оказалось у нее в руках и как они складываются на ее глазах в узор, не лишенный своеобразной красоты.

Синьорина Бельтраме подумала, что сегодняшний урок она с удовольствием посвятила бы Лукрецию^[32]. Настроение было вполне подходящим. Лукреций, почему бы и нет? Он был любимым автором Аличе, когда та училась в лицее.

«У инспектора Стуки в руках много разных зацепок, — подумала женщина, — но нет ничего действительно важного. Как, впрочем, и у того, другого, — Леонарди. Они думают, что достаточно надеть полицейскую форму и получишь в дар волшебную подзорную трубу, которая позволяет смотреть в даль и в глубину. Но это не так. Жизнь — штука сложная, дорогие мои. Уж кому-кому, а мне это хорошо известно».

Она спустилась в кухню сварить себе кофе. Ее мать спала. Беатриче всегда завидовала матери из-за ее способности ни при каких обстоятельствах не терять сна, как будто игнорируя любые страдания и мировые проблемы. Могло произойти все что угодно, а мать Бельтраме по ночам спала.

Отец Беатриче был совсем другим. Удачливый предприниматель, наживший солидный капитал, он всегда был занят — даже слишком, по мнению жены и дочерей. Но таков бизнес: либо слишком много, либо ничего. Здесь бесполезно ожидать нужных пропорций. Отец Бельтраме считал себя человеком из стали. И, скорее всего, таким он и был. Отцу не хватало гибкости, потому-то он и сломался. Его смерть стала для всех большой неожиданностью.

Нет, у полицейских на нее ничего не было. Беатриче добавила в кофе несколько крупинок сахара. Ничего по-настоящему значимого.

Конечно, если бы Витторио Фортуна был еще жив, ситуация была бы очень запутанной. И опасной. Потому что он обладал взрывным характером, который с трудом сдерживал. И когда плотину прорывало (а время от времени такое случалось), чего только он не вытворял. Но мужчина погиб, и лично для нее это было большой удачей. Ей, можно сказать, повезло. Синьорина Бельтраме вспомнила, как Витторио пришел к ним домой через несколько месяцев после исчезновения Аличе. Он показался Беатриче невероятно красивым, и на мгновение она с привычным чувством тонкой и меланхоличной зависти подумала о еще одном мужском сердце, разбитом ее сестрой. В тот раз Витторио намеками дал им понять, что считал исчезновение Аличе чем-то ужасным, возможно криминальным.

«Криминал», — прошептала Беатриче, поставив кофейную чашку в мойку. Утром ее вымоет мать Бельтраме. Не дай бог лишить ее этих маленьких повседневных обязанностей. Подумать только: когда-то она была энергичной и уверенной в себе женщиной с сильным характером.

«Да уж, — подумала Беатриче, — в нашей семье у всех сильный характер». И у Витторио Фортуны он тоже был не слабым. «Я считаю, что ваша сестра стала жертвой преступления, и догадываюсь, кто преступник», — так он ей сказал.

Беатриче могла поклясться чем угодно, что в тот момент не испугалась: ее вообще было трудно чем-либо испугать. Услышав эти слова, она ощутила себя так, будто ее ударили кулаком в живот, и инстинктивно погладила себя в области желудка.