Онлайн книга «Пока воды Венеции тихие»
|
– Представляю, какая это ответственность. – Двести семьдесят тысяч квадратных километров водной поверхности. Крестоносец. Сейчас таких нет. – «Оплот. Шахтер из Кандии»[77]. – Да, это был один из его самых любимых литературных персонажей. Если бы у моего дедушки были такие же крепкие плечи, как его моральные убеждения, он достиг бы замечательных высот в спорте. – Расскажите мне больше о вашем дедушке. Каким он был? – Может быть, я говорю так, потому что все еще люблю его. Мой отец его терпеть не мог. Он считал, что тот был излишне жестким и слишком принимал себя всерьез. Дедушка был очень верующим человеком: каждое воскресенье его можно было встретить в церкви Сан-Франческо-делла-Винья. И это тоже не нравилось моему отцу. – Представляю, как страдал ваш дедушка, когда с вами случилось такое несчастье. – Это произошло двенадцатого июля девяносто седьмого года. Мне было двадцать два года. Если бы это было в его власти, дедушка собрал бы по миру всех голландцев и… – Что? – Конечно, когда дедушка выходил из себя, он наводил ужас. Придя навестить меня в больницу, он сказал: «Ты, конечно, псих. Но тот, кто так заканчивает историю любви, будь то мужчина или женщина, не достоин называться человеком». – Красиво. – Да уж. И самое главное – не поспоришь. – Однако ваш дедушка никогда не причинил бы вреда никому из туристов. Или я ошибаюсь? – Нет, конечно. Письма, которые он отправлял в редакцию, были всего лишь мистификациями. Он любил пошутить, чтобы заставить других задуматься. В последние годы мы писали эти письма вместе. Так весело! – А их не публиковали. – Нет. Нельзя слишком иронизировать над туристами. – Кажется, я начинаю понимать, почему вы стали специалистом по оползням и камнепадам. – Я делаю все от меня зависящее, чтобы никто от них не пострадал. Инспектор Стуки почти не слушал Моргана с его рассказами о ловушках на женские сердца в последние перед отъездом дни и о тех, которые он намеревался расставлять вдоль побережья Мадагаскара среди туземок и наследниц французских колониалистов. Инспектору крепко впечатался в память образ старого командора шлюзов и дамб, управляющего приливами и отливами. Стуки представил, как тот шагает вдоль каналов Венеции и плачет при виде сузившейся и загаженной мусором лагуны, будто этот удивительный человек кожей чувствовал страдание каждой капли воды, которая текла по поверхности земли или просачивалась вглубь. – Не забывайте народную мудрость, – сказал им Стуки на прощание. – Кто едет в дальние края, обязательно меняется. А тот, кто уезжает дураком, таким и остается. Привет Мадагаскару! Это остров вызывал у инспектора горячий интерес, как и Коста-Рика. Впрочем, как и весь мир. * * * – Тереза, я хочу подарить тебе этот веер, надеюсь, ты на меня за это не рассердишься. Он пропитан охлаждающей жидкостью и действует на все виды гормонов. Так ты сможешь сохранять спокойствие и не отвлекаться, пока я буду рассказывать тебе обо всем, что понял. Стуки и агент Брунетти обошли по периметру площадь Санта-Мария-Формоза, затем женщина потащила инспектора на скамейку и раскрыла веер с нарисованными на нем иероглифами – Я вернулся на Кампо-Сан-Поло, где живет Микела, со всеми теми фотографиями погибших туристов, которые ты мне дала. И я клянусь тебе, я тебе клянусь, – воскликнул Стуки, – я был уверен, что местные жители узнают на фотографии Берге. Я не сомневался, что банкир вел и там свой бизнес, а квартира Микелы как раз подходит к случаю. |