Книга Пока воды Венеции тихие, страница 105 – Фульвио Эрвас

Стуки пристально смотрел на своего друга.

– Ты же говорил, что он хороший человек.

– Мы все хорошие люди.

Скарпа много раз следил за ними, когда те прогуливались по улицам Венеции. «Почти актер» шагал и играл роль. Руки его порхали, он то обнимал Микелу, прижимая к себе, то отдалялся от нее и вставал перед ней с поклоном. Та еще кукла! Бедная Микела.

Каждый вечер этот тип возвращался в свой чистенький дом к жене, которая ходила за покупками и готовила ему ужин. Душ, фен и лосьон после бритья по утрам. Микеле он не помогал материально, но приносил ей театральные сценарии и играл перед ней роли, которые в театре доставались другим. Коломбина и Панталоне!^[78]

– А когда его возлюбленную выбросили бы на улицу, куда бы он ее привел? В театральную гримерную? На галерку зрительного зала? Ты можешь мне на это ответить?

Стуки дал своему другу выговориться. Он наконец-то понял, почему в документах расследования не было абсолютно никакой информации про Дона по прозвищу Медведь. Ни строчки. Скарпа позаботился о том, чтобы убрать все, что касалось Джакомето, прежде чем давать Стуки читать бумаги.

Инспектор Скарпа смотрел на Стуки потухшим взглядом.

– Скарпа, ты бы смог застрелить Дона, чтобы от него избавиться? Ты бы выстрелил в Медведя?

С грустью в душе Стуки проводил Скарпу в полицейское управление, где тот сделал спонтанные заявления. Комиссар полиции глотал слюну на протяжении всего допроса, закончившегося выдачей ордера на арест Джакомето Дона. В последний раз Медведя видели недалеко от его дома. Возможно, тот начал кое-что подозревать: полицейские потратили на поиски целый день, но Медведя не нашли. Домой Джакомето так и не явился. Не было Дона и в тех местах, где он обычно появлялся в течение дня: никто не видел его самого, и не слышал тарахтения его тачки по мостовой. Джакомето инстинктивно почувствовал нечто, носившееся, как чайка, в морском воздухе, и затаился. «Что хорошего есть в Венеции, – подумал Стуки, – так это то, что жители не только рассказывают тебе о других, но и другим докладывают о тебе».

«Медведь – это и есть Полуночный человек», – заключил Стуки. Он стал размышлять над тем, брать ли ему с собой агента Брунетти. Кто знает, достаточно ли быстро она бегает?

– Очень быстро! Хочешь, поспорим?

– На короткие дистанции – возможно. Я посмотрю на тебя, когда тебе придется пробежать всю улицу.

Впрочем, у патрулирования в паре были свои преимущества.

– Микела ожидала, что Скарпа решит ее проблему с квартирой, – сказала Тереза.

– Да, так оно и было.

– Скарпа рассчитывал, что ему как полицейскому господин Жюппе пойдет навстречу, но тот не собирался этого делать.

– Ублюдок.

– Ты слышала, что сказал Скарпа? Что Жюппе заявил ему, будто уже продал квартиру одному весьма важному покупателю, поэтому назад дороги не было.

– Он сказал это, чтобы Скарпа ему больше не надоедал. Тот, наверное, его просто преследовал.

– Как Скарпе пришло в голову разбираться, кем был этот таинственный покупатель, и вообще, совать нос в дела Жюппе?

– Так он обнаружил, что француз продал два дома норвежскому банкиру и стал собирать информацию и о нем: о его собственности, как тот ею распоряжался и кому сдавал. А еще инспектор Скарпа выяснил, что женщина-жираф была любовницей норвежца.

– Каким образом?