Книга Стамбульский ветер, страница 51 – Алеся Кузнецова

Я сжала пальцы и посмотрела на фото Эмина в молодости, которое прилетело почти одновременно с этими строками. Когда мы познакомились, он был старше года на три по сравнению с этим снимком. Я никогда не видела его в таком возрасте. Я не успела узнать так много о нем и эта мысль отозвалась во мне болью.

Но я уже знала, что он чувствует, догадывается – глазами, сердцем, памятью. Он стоит на том же краю, что и я, но тоже боится сделать шаг. И я боюсь. Потому что за этим краем – не романтический мираж, не воображаемые прогулки и шепот между строк. А правда. Жгучая. Острая. Реальная.

Он не стал настаивать на том, чтобы я выслала ему свою фотографию или согласилась на видеозвонок, хотя и просил об этом не раз за время нашего странного общения. Эмин принял мои правила игры и мы оба нашли особое очарование в этих ежедневных строчках без настоящего общения. Мы оба убегали, боясь встретиться снова. Даже если он делал это и неосознанно, на уровне подсознания мы ведь всегда все знаем. Только редко прислушиваемся к себе.

Я могла бы написать ему: «Да. Это наш сын.» Всего три слова, которые бы изменили все. Я положила руки на клавиатуру. Руки жгли слова “да, ты все понял правильно.” Но вместо этого я набрала: «Сходство – есть, это правда. В мире много похожих людей, а иногда встречаются даже полные двойники.”

Простые ничего не значащие фразы. Я больше не могла писать. Я просто сидела и меня трясло. Но и он не предлагал продолжить нашу виртуальную прогулку. Голова гудела, как будто внутри не мысли, а только звон. Не от колокола, не от звука, а от чего-то гораздо более глубокого – от его узнавания, которое шло не от логики, а от тела. Он всегда слишком отличался от других. Он чувствовал то, что было недоступно остальным, он замечал то, что пропускали остальные… Поэтому я его и полюбила. И теперь я знала, он совсем не изменился. Эмин по-прежнему был тем мужчиной, который жил в моем сердце. Он был таким же, как и двадцать лет назад. Но возможно, я изменилась гораздо сильнее, чем он мог думать. В его воспоминаниях Даша была легким ночным ветром с Босфора, юной девочкой, только делающей первые шаги в жизни… Я больше не была той Дашей, что он когда-то любил. Но ему нравилось болтать со мной в чате и спрашивать как дела.

Я написала, что была рада с ним увидеться, но мне срочно нужно убегать. Пожелала счастливых выходных и солнечного дня. А потом закрыла ноутбук. И расплакалась. Сейчас можно было смело плакать, меня все-равно никто не видел. Я подошла к окну и села на подоконник. Там, за стеклом, был день – обычный, весенний. Люди шли по своим делам. Кто-то выгуливал собаку. Кто-то шел с букетом цветов. А я… я сидела, как человек, который только что заглянул в зеркало чужой судьбы – и увидел в нем отголоски своей.

Я просто смотрела на ветви дерева, что тянулись к небу, будто и они искали тоже ответ со мной.Я не знала, как все объяснить. Ни Эмину. Ни Тимуру. Ни себе.

Тишину разорвал звонок от сына. Несколько минут я смотрела на мигающий экран, пока звуки наконец не умолкли. Я не могла сейчас говорить даже с ним. На экране высветилось сообщение:

«Мам, ты не берешь трубку. Мы с Мэтом кое-что нашли. Набери мне.»

Утро было удивительно обыкновенным – и от этого становилось немного не по себе. Свет струился по стенам, будто ничего не произошло. Никаких громких откровений, ни одного сердечного признания, ни крика, ни падения. Только я, одна на кухне, с чуть припухшими глазами и своими мыслями.