Книга Дохлый таксидермист, страница 54 – Мария Самтенко

— Вы удивитесь, — сказал тем временем Миша. — Но Петров, он тоже не Петров. Он Катаев.

— Я знаю Катаева, — сказал Тохир. — Он написал «Белеет парус одинокий» и еще много чего. Еще до войны.

— Это писал Валентин Катаев, он же Катаев-старший, а Женька Петров его младший брат. Он взял псевдоним, чтобы его не путали с Валюном, — сказал Бродяжка. — Мы общались все вместе, еще с Одессы, — похвастался он, — у нас был целый литературный кружок! Там были Иля, Олеша, Валюн Катаев, Багрицкий, и еще много кто. Я тоже иногда с ними ходил, но как художник. Мы знали, что у Вали Катаева есть младший брат, но в Одессе мы с ним не общались. Разница все-таки была большая, со мной шесть лет, с Илей пять, ну и с остальными примерно так же. Потом мы перебрались в Москву, и Валюн устроил Женьку в «Гудок». Не знаю, как остальные, но я тогда не воспринимал его всерьез. Он был не нашего круга. А Иля, оказывается, что-то в нем разглядел. Такое, что захотел навсегда оставить его рядом с собой.

Миша замолчал, погрузившись в воспоминания, и, споткнувшись, едва не свалился в пересохший арык. В этой части города за ними следили плохо, и они больше походили не на водные артерии Ташкента, а на сточные канавы.

— Осторожней ходи, Бродяжка, — фыркнул Анвар, снова подхватывая балбеса под локоть.

— Ты знаешь, мы ни черта не поняли, — обернулся дядька Тохир. — Чего-чего там твой брат? Давай, по-человечески объясняй.

Бродяжка моргнул и смущенно сказал:

— Ну, я это к тому говорю, что у нас никто не ожидал, что наш Иля и катаевский Женька решат работать вместе, — сказал он. — Я лично думал, они сошлись для «Двенадцати стульев», и все, разойдутся. А потом уже все привыкли, и только Олеша скрипел зубами. Юрий Олеша, — пояснил Бродяжка. — Петров женился на девушке, в которую тот был влюблен. А Иля, чтоб вы знали, увел свою жену у меня.

— Ты это серьезно или выдумываешь? — спросил Анвар для поддержания разговора.

Ему не очень хотелось слушать про чужих жен, но болтающий Бродяжка не следил за дорогой и вообще находился в какой-то другой реальности. Анвар решил, пусть лучше тот сплетничает, как старая бабка, чем задается вопросами, куда они идут.

— Клянусь, это правда, — надулся Бродяжка. — Жена Или, Маруся Тарасенко, была влюблена в меня! А я тогда только начинал, как художник, мне было вообще не до этого! Потом я даже присмотреться к ней не успел, а Иля уже начал ухаживать! И что, она влюбилась в него, а ко мне, у нее, значит, было «детское чувство», — Бродяжка ностальгически улыбнулся. — Я говорю, Иля, чего ты делаешь, а он такой: я что, должен еще год ждать, когда ты определишься? Через год они уже были женаты, — с удовольствием резюмировал Миша. — Вы не подумайте, он не такой, чтобы по головам ходить. Наоборот даже. Просто Иля очень рано понял, чего он хочет…

Тут Бродяжка сделал некую задумчивую паузу, и Анвар пихнул его в бок:

— Ну, чего ты опять расстрадался? Твой брат живой, и вы скоро… — он спохватился на полуслове, но Бродяжка, к счастью, пропустил все мимо ушей.

— Да я просто вспомнил, как мы с Сашей над Илей смеялись, когда он был маленьким. Ну, над его мечтами. Он хотел, чтобы его вся страна знала, и чтобы любовь непременно до гроба, и лучший друг всегда рядом. Мы говорили, так не бывает. А у него, получается, было. Но кто же мог знать?..