Книга Дохлый таксидермист, страница 85 – Мария Самтенко

И в этом мире Есенин так ему этого и не простил.

Но это было еще не все. У самого Приблудного осталась обида, причем настолько серьезная, что когда я решил узнать, как получилось, что он не общается с Есениным, зато рассказывает по три раза на дню о каком-то «Учителе», Ванюша назвал меня занудой и побежал пить водку.

Еще мне казалось странным, что Ваня, так глубоко переживавший самоубийство друга и наставника, начал подталкивать к суициду другого человека. Кем должен быть этот «Учитель», чтобы своенравный Приблудный слушал его как родного отца?

— А вы уверены, что «Учитель» это не Есенин? — уточнил Женя.

— Абсолютно. Вспомните, об этом говорил и Ширяевец, и сам Ванька, и инициалы у него не «Г.Е.»! А теперь насчет мотивов. Мне почему-то кажется, там сектанты. «Учитель» пытается затащить Приблудного в секту и дает ему странные задания. Просто чтобыпроверить, послушает тот или нет.

— Тогда этот «Учитель» выбрал не самого прилежного ученика, — хмыкнул Петров.

Я видел, что он не впечатлен.

— Знаете, Женя, мне почему-то не кажется, что Ваня или Учитель хотели вас убить. Думаю, Ванька следил за вами через дверь, или через окно, или вообще через какую-то щель между досками, и смотрел, чтобы вы не успели причинить себе вред. Может, дело вообще не в вас, Учитель просто хотел убедиться, что Приблудный его послушает. На то, в каком вы будете состоянии, ему было плевать. А, может, наоборот, он как раз и выбрал вас из-за этого, вы же еще не совсем в себе. Нет, Женя, даже не думайте спорить! Нормальному, здоровому человеку нужно не меньше года, чтобы прийти в себя после смерти! А вы… вас оказалось достаточно слегка подтолкнуть, и вот вы уже полезли на стол! Наш бедный наивный Ванюша вытаскивает вас из петли, и все хорошо, а в следующий раз его просят о чем-то более серьезном! Ну, что думаете?

— Звучит пугающе, — оценил Петров. — Знать бы еще, что это за Учитель! Вот это «..ин Г.Е.» мне ни о чем не говорит! Давайте, вспоминайте, вы общаетесь с Приблудным дольше, чем я.

Он требовательно посмотрел на меня, и я принялся вспоминать людей из Ванькиного круга общения. Результаты оказались неутешительными: никаких «Г.Е.» там и близко не было. И вообще никого, собственно.

Первым и единственным другом Приблудного, с которым он меня познакомил, оказался Александр Ширяевец.

— Жень, я же спрашивал, — я развел руками, вмиг ощутив себя отвратительным товарищем и полнейшим эгоистом. — Я много раз спрашивал, но он всегда…

— …делал вид, что вы на него страшно давите, контролируете и вообще всячески ограничиваете его свободу, — жизнерадостно закончил Петров. — Уж мне-то можно не объяснять! Стоит спросить, как дела, и на тебя уже смотрят, как будто ты пришел его арестовывать!

Я улыбнулся Женькиной наблюдательности и заметил:

— Кстати, вы обратили внимание, что к вам он относится лучше, чем ко мне?

— Ванька? — недоверчиво переспросил Петров. — Ко мне? Да с чего бы? Кстати, вы будете еще борщ?

Женя потянулся забрать у меня тарелку. Я покачал головой и задумчиво посмотрел на него:

— Вот, вы сейчас скажите, что это чушь. Но иногда мне кажется, что Ваня меня не любит. Давайте, я сам помою посуду, чего вы.

Петров, конечно, отмахнулся и от предложения сполоснуть тарелки, и от моих теоретических рассуждений насчет Ваньки Приблудного: