Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 123 – Мария Самтенко

В этот раз губы судьи трогает улыбка. И я замечаю, насколько он становится похожим в такие моменты на незнакомца под маской.

Если бы Гейден Аурус улыбался почаще, я, может, и вычислила бы его раньше.

– Я не знаю, что вы услышали на моем допросе. Что вас могло там насторожить. Могу лишь предположить, что вы услышали про Виолетту и вспомнили, насколько Реналь был в нее влюблен. И это заставило вас сомневаться.

– Не только, – небрежно замечает судья. – Перед этим я разговаривал с Реналем, пытался выяснить у него подробности. Он заявил, что не желает обсуждать те «ужасные события», но я обратил его внимание на то, что он сам вызвал стражей правопорядка и потом написал заявление о возбуждении в отношении вас уголовного дела. Следовательно, должен нести обязанности потерпевшего. Но оказалось, что он не может нормально описать вашего «любовника». Я решил уточнить этот момент у вас, но вы пошли в отказ.

Гейден Аурус замолкает и делает жест: мол, продолжайте. Ему словно хочется обсудить эту тему, но в то же время не хочется признаваться. Интересно, почему? Неловко за свое меценатство? Или он считает свое поведение не совсем порядочным?

– Я могу предположить еще кое-что, господин Гейден. Допустим, Реналь все же начал описывать любовника, но оказалось, что он слишком похож на незнакомца под маской, с которым я танцевала на балу. Не зная, что это были вы. А потом вы услышали мое, так сказать, встречное обвинение насчет измены Реналя с Виолеттой и подумали, что вас водят за нос. И решили внести за меня залог, чтобы дать возможность следствию разобраться во всем как следует.

Судья чуть заметно усмехается и отмечает, что тут я вхожу на зыбкую почву гипотетических версий.

– Знаете, Марианна, гипотетически это как раз могло быть в духе Виолетты. Она обожала набрасываться на Реналя в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах. Однажды я вытащил их своего кабинета… да не здесь, а в здании суда. Но не будем об этом. Продолжайте.

Я киваю: сложилось. Актриса, любовь к эпатажу и то, что я никак не могла изменить Реналю с типом под маской. Потому, что этим человеком и был сам Гейден Аурус, и он точно не являлся моим любовником.

Достаточно причин, чтобы внести за меня залог?

Допрос у следователя заканчивается тем, что Гейден Аурус набрасывается на меня с угрозами и уезжает… в банк. Он вносит залог на депозит суда, пишет записку – левой рукой, чтобы я не узнала почерк – и сам приносит это в суд. И устраивает чудесное представление с «анонимным доброжелателем». Отчитывает за Анонима… но случайно допускает оговорку.

А еще – договаривается с мэром насчет кошачьего приюта.

– Мэр, конечно же, не стал вас выдавать. Сказал, что получил письмо по почте. Но его секретарша сболтнула насчет того, что в тот день почта задержалась. А лично разговаривал он только с вами. Гипотетически: вы сказали ему как есть или свалили все на господина Натаниэля? Якобы это его инициатива.

– Гипотетически: я редко обманываю близких без веских причин. Если бы я действительно просил его о чем-то подобном, то сказал бы, как есть. Что внес за вас залог, потому что сомневаюсь в реальности предъявленного обвинения. И мне бы хотелось, чтобы вы были подальше от Реналя. Кошачий приют в глуши как раз подойдет. Тем более, что я вхожу в попечительский совет.