Книга Тетриус. Книга 3, страница 73 – Татьяна Герцик

Но чувство горестной утраты он пережил, хотя при мысли о матери до сих пор в груди отдавалось застарелой болью, а вот смириться с тем, что ему приходится скрывать свою любовь и томиться вдали от своей любимой, Беллатор не желал.

Он решил, что сделает все, чтобы уговорить Роситу стать его женой. Главное, что им хорошо вдвоем, а все людишки с их злобными пересудами могут катиться к черту.

Через полчаса быстрой езды остановился возле поместья маркизы Пульшир. Привязав лошадь в темной зелени сирени, перелез через невысокую изгородь и осторожно пробрался в парк. Прошел мимо закрытого на ночь розария, в котором гулял с маркизой, и вспомнил благоуханную розу.

Он улыбнулся, но улыбка тотчас погасла, едва он вспомнил о маркизе Пульшире. Как Росите, наверное, сейчас тяжело! Знать, что умирает единственный сын и быть не в силах ему помочь!

Может быть, попробовать уговорить Ферруна ему помочь? Хотя маркиз Пульшир ему и не нравится, но переносить страдания любимой он не в силах.

Решив, что непременно сделает это при возвращении во дворец, приблизился к высокому темному окну. Неужели маркиза уже спит? Тогда он ее разбудит! Не для того он приехал, чтобы уезжать обратно, даже не повидав ее!

Беллатор постучал в окно условленным стуком и замер в нетерпеливом ожидании. Через несколько мгновений оно широко распахнулось. Опершись одной рукой о подоконник, он легко впрыгнул в комнату. И тут же упал от сильного удара по затылку. Последней его мыслью было: он попал в западню.

Маркиза возвращалась в свой вдовий дом в глубокой печали. Карета мерно покачивалась на неровной дороге и маркиза, изнемогающая после последних тяжелых дней, откинула голову на спинку сиденья, закрыла глаза и постаралась уснуть. Но вместо облегчающего тело и душу сна перед ее глазами вставали то стонущий от невыносимой боли сын, то аристократы с фальшивыми соболезнованиями.

После ранения маркиз Пульшир прожил всего неделю. Он умер позавчера, в своем поместье, и сегодня утром был положен в фамильный склеп. Многие ругали Ферруна, не захотевшего ему помочь и даже оскорбившего, назвав сластолюбивым извращенцем. Но маркиза молчала. А что можно сказать, когда это была правда?

Даже когда один из этих мнимых благожелателей посмел сказать ей, что он возмущен столь бессовестным поведением какого-то ничтожного лекаришки, она молча посмотрела ему в глаза, и он замолчал, покраснев.

Отпевание закончилось быстро, их священник был на редкость краток, и тема его небольшой проповеди была о смертных грехах и неминуемой за них расплате. Маркиза была с ним согласна, но сердце все равно отчаянно болело, ведь погиб ее последний оставшийся в живых ребенок.

Это было бы несправедливо, если бы маркиз был нормальным, достойным уважения человеком, но он таким не был. Эту смерть можно рассматривать как воздаяние за грехи, но почему должна страдать она? Если бы у нее остался хотя бы один ребенок, она бы так не переживала. Она вспомнила свою дочку, маленького светловолосого ангелочка, умершую так рано, и слезы снова закипели на глазах. Но так и не пролились, не давая излить вместе с ними невыносимую душевную боль.

Почему Господь так к ней жесток?

Хотя это понятно — око за око, зуб за зуб. Если бы она не была такой опрометчивой и доверчивой, ее племянница была бы жива. И, вполне возможно, как последняя в роду, унаследовала титул герцогов Ланкарийских. И она, несчастная Росита, не поплатилась бы за свое преступление так жестоко.