Книга О Стуже и Перьях, страница 47 – Элиза Рейн

Я не могу добраться до щита.

Вижу, как горит дерево, как изгибается металл перед тем как расплавиться, и морду медведя, охваченную пламенем.

— Ублюдки! — кричу я, когда меня поглощает гнев. В щит было вложено столько работы, и не только моей. Сколько часов мы с Саррой потратили, создавая его. Это давало чувство безопасности, было тем, куда я направляла концентрацию, было всем, в чем нуждалась в последнее время.

И теперь эти самовлюбленные, издевающиеся надо мной мудилы его разрушили.

Лед вырывается из моего тела и отбрасывает Оргида назад. Я снова бросаюсь к яме. Моя рука полностью покрыта льдом, тянусь ею сквозь пламя и достаю то, что осталось от щита. Это всего лишь металлическая пластина с изображением медведя, но это хотя бы что-то. Я разглядываю его, пытаясь понять, можно ли спасти хоть что-то, когда Оргид с Ингой хватают меня за руки. Чтобы выбраться из захвата, я готова присесть на пол, как нас учили на глиме, но в кузнице раздается низкий, рычащий голос. Они оба замирают.

— Убрали от нее свои сраные руки.

В помещение входит Каин, и я в ярости смотрю на него.

— Я не ребенок! — рявкаю я, изо всех сил разводя руки в стороны и одновременно резко падая на пол. Осколки льда летят в Оргида и Ингу, и когда обе мои руки освобождаются, я слышу стоны.

Снежинки вихрем кружатся около меня, когда я поднимаюсь обратно на ноги. Секунду они смотрят друг на друга, очевидно, взвешивая свои шансы. Но учитывая, что здесь Каин…

— Это все равно был херовый щит, — бросает Инга, и они оба устремляются к двери.

Клянусь, я буквально вижу, как Каин сдерживается, когда они проходят мимо, а его злобный, громадный волк наступает им на пятки. Они оба ускоряются.

Каин поворачивается ко мне, и снегопад прекращается. Однако, мои руки все еще покрыты слоем льда, и вода капает на пол, когда они начинают оттаивать в жаркой кузнице. Но все, что меня сейчас волнует — груда искореженного металла у моих ног.

— Придурки, — шепчу я, наклоняясь, чтобы его поднять.

— Знаешь, творить магию без жезла способны только Высшие фейри или Валькирии, — говорит Каин.

— Ну, я не Высший фейри, — бросаю я, разглядывая то, что осталось от щита.

Он пожимает одним плечом.

— Тогда думаю, ты была права в саду в твой первый день здесь, — я смотрю на него, и воспоминание о том разговоре само по себе приходит на ум.

«Думаешь, ты способна стать Валькирией?» — спросил он тогда.

— Я пока не Валькирия, — говорю я. — У меня нет крыльев, — я не могу не посмотреть туда, где должны быть его крылья, и его плечи напрягаются.

— Пока что, принцесса, ты единственная из новобранцев, у кого есть валь-тивар, — я начинаю просить не называть меня так, и он поднимает руку. — Ладно, ладно. Как тебе «лепесточек» вместо этого?

Больше воспоминаний о нашем с ним разговоре в цветочном саду заполняют мой разум.

— Ты сжег лепесток, — медленно говорю я.

— Я и тебя сжег, — его голос совсем тих, и я опускаю взгляд на руку, за которую он схватил меня. Следов не осталось, но я помню это ощущение, хотя теперь рука и покрыта льдом.

В голове резко проносится мысль.

Я только что сунула руку в огонь, чтобы вытащить щит, и не обожглась.

Он сможет коснуться меня, если моя кожа будет покрыта льдом?

Сначала вспыхивает мое лицо, а за ним и остальное тело. Каин, к моему удивлению, делает шаг назад. Он ведь не мог узнать, о чем я думаю? Или… он сам думал о том же?