Книга Черный крестоносец, страница 343 – Алистер Маклин

Держа правую руку за спиной, Боуман подошел к «рено» и рывком распахнул дверцу со стороны водителя. Из салона на него смотрел Пьер Лакабро, чье широкое грубое лицо замерло во враждебной, напряженной гримасе.

– Что-то мне говорит о том, что вы нас преследуете, – учтиво произнес Боуман.

Лакабро ничего не ответил. Вместо этого, держась одной рукой за руль, а другой – за раму дверцы, он вылетел из машины со скоростью бутылочной пробки, что довольно неожиданно для такого мордоворота. Боуман именно такого результата и дожидался. Он быстро отступил в сторону и в тот момент, когда мимо со свистом пролетал Лакабро, обрушил торцевой ключ на левую руку цыгана. Глухой звук удара, неожиданно громкий треск ломающейся кости и истошный вопль боли раздались почти одновременно.

– Кто тебя прислал? – спросил Боуман.

Корчась на земле и сжимая поврежденную руку, Лакабро провыл что-то неразборчивое по-цыгански.

– Послушай меня, – сказал Боуман. – Я имею дело с убийцами. Я точно знаю, что имею дело с убийцами. Еще важнее то, что мне известно, как с ними следует поступать. Одну твою кость я уже сломал… Кажется, ее правильно называть предплечьем. Но я сломаю столько костей, сколько потребуется, – при условии, что ты останешься в сознании, – пока не выясню, что могло до смерти напугать четырех женщин в зелено-белом фургоне. Если ты все-таки потеряешь сознание, я сяду покурить и подожду, пока ты снова не придешь в себя, и тогда сломаю еще парочку костей.

Сесиль вышла из «симки» и стояла в нескольких футах от него, лицо ее было бледно от ужаса.

– Мистер Боуман, вы же не имели в виду…

– Помолчи! – гаркнул Боуман и вновь повернулся к Лакабро. – Расскажи мне об этих четырех дамах.

Лакабро прохрипел что-то – наверняка какую-нибудь похабщину, – перекатился на живот и приподнялся на правом локте. Сесиль взвизгнула. Лакабро держал в руке пистолет, но то ли шок, то ли боль или же и то и другое помешали ему прицелиться. Он снова заорал, и пистолет отлетел в одну сторону, а торцевой ключ – в другую. Цыган схватился обеими руками за среднюю часть лица, сквозь его растопыренные пальцы сочилась кровь.

– Прощай, родной нос, – сказал Боуман. – Та темненькая девочка, Тина, она ведь сильно поранилась, правда? Как сильно? Что было причиной? Кто обошелся с ней так грубо?

Лакабро отнял ладони от окровавленного лица. Нет, нос не был сломан, но зрелище все равно было не из приятных и обещало остаться таким надолго. Цыган сплюнул кровь и выбитый зуб, опять пробурчал что-то на своем языке и диким раненым зверем уставился на Боумана.

– Ты сотворил это с Тиной! – уверенно заявил Боуман. – Да, это сделал ты, собственными руками. Ты – палач, один из подручных Черды. Возможно, даже единственный палач. Очень интригует, дружище. Очень. Это ты убил в тех пещерах Александра?

Пьяно покачиваясь, Лакабро поднялся на ноги и стоял теперь с лицом одержимого, – казалось, силы вот-вот и вовсе его оставят, даже глаза начали закатываться. Боуман шагнул ближе, и Лакабро, демонстрируя невероятную невосприимчивость к боли, звериную хитрость и столь же звериную способность к восстановлению сил, внезапно подался вперед и нанес мощный удар правым кулаком в подбородок Боуману – удар, который достиг цели скорее благодаря удаче, чем точному расчету. Боуман отпрянул назад, утратил равновесие и тяжело рухнул в невысокую траву в нескольких футах от обрыва над водами Роны. Лакабро, как выяснилось, умел правильно рассчитывать цели и задачи: свалив врага, он развернулся и побежал к пистолету, упавшему в двух шагах от неподвижно замершей Сесиль, с лица которой еще не успело сойти первое потрясение.