Книга Черный крестоносец, страница 344 – Алистер Маклин

Голова у Боумана кружилась, он с трудом привстал на одной руке. Происходящее предстало ему будто бы в замедленной съемке: девушка с пистолетом у ее ног, бегущий к этому пистолету Лакабро и снова девушка, обращенная в неподвижное изваяние. «Может, она даже не видит эту чертову штуковину? – с отчаянием подумал Боуман. – Хотя вряд ли: зрение Сесиль не может быть настолько уж скверным, чтобы она не могла разглядеть здоровенный пистолет в паре футов от себя». Если дело обстоит именно так, нужно будет выяснить, кто выпустил ее на улицу без белой трости… Глаза Сесиль оказались не так уж и плохи. Девушка нагнулась, подняла пистолет, забросила его подальше в Рону, а затем с похвальной предусмотрительностью уселась на землю, когда Лакабро, чье изувеченное лицо воплотило собой символическую маску окрашенной в кровавый цвет ненависти, приблизился вплотную, чтобы одним ударом сбить ее с ног. Должно быть, в этот момент цыган испытывал жгучее разочарование, но расправа над девушкой, лишившей его оружия, отошла на второй план: как-никак, а Лакабро умел четко рассчитывать свои цели и задачи. Оставив Сесиль в покое, он вновь развернулся и, низко пригнувшись, поспешил к лежащему на земле Боуману.

Но спасибо Сесиль, она предоставила Боуману ровно столько времени, сколько ему требовалось для возвращения в чувство. Когда Лакабро добрался до упавшего, тот уже снова был на ногах – все еще ошеломленный и с легким туманом в голове, но вполне боеспособный. Уклонившись от первого бычьего натиска, сопровождавшегося свирепым взмахом ботинка, Боуман подловил цыгана, поймав его за руку, когда тот проносился мимо. Так получилось, что схватить удалось сломанную левую руку. Лакабро закричал в агонии, высвободил руку (что далось ему неведомо как) и, развернувшись, вновь набросился на противника. На этот раз Боуман не пытался уклониться от схватки, а перешел в наступление – с той же примерно скоростью. Его ударная правая без труда достигла вражеского подбородка: левая рука цыгана была совершенно бесполезна в смысле защиты. Лакабро невольно сделал пару шагов назад, чуть покачался на самом краю крутого речного берега, а затем спиной вперед рухнул в Рону. Всплеск, вызванный падением плашмя в мутную воду, показался необычайно громким.

Вытянув шею, Боуман осторожно заглянул за осыпающийся край обрыва: Лакабро нигде не было видно. Если в момент удара о воду цыган потерял сознание, то наверняка уже пошел ко дну и вряд ли сумеет выплыть. Тут бы и дело с концом – найти утопленника в этих темных водах не представлялось возможным. Его можно было попытаться спасти, но Боумана такая перспектива не особо прельщала: если цыган пребывает в сознании, то в знак благодарности сделает все возможное, чтобы утащить своего спасителя на дно. Боуман не чувствовал в себе достаточной привязанности к Лакабро, чтобы так рисковать.

Вместо этого он вернулся к «рено», наскоро обыскал машину и нашел именно то, что ожидал найти, – ровным счетом ничего, – завел двигатель, включил первую передачу и направил машину прямиком к берегу реки, а сам выпрыгнул. Маленькая машина подкатила к краю отвесного речного берега, перевалила через него и с оглушительным плеском рухнула в реку, подняв фонтан брызг футов тридцать высотой.