Книга Черный крестоносец, страница 359 – Алистер Маклин

Оставаясь невозмутимой, Сесиль одарила его улыбкой:

– Рискую повториться, Нил Боуман, но ты и впрямь гораздо умнее, чем выглядишь.

– Мама мне и это говорила.

Они заплатили за вход и поднялись по ступенькам на верхний ярус трибуны возвышавшегося над ареной амфитеатра. Места были почти все заполнены и пестрели сотнями зрителей, среди которых мало кто был одет затрапезно: гардьены и цыгане присутствовали примерно в равных пропорциях, хотя попадались и арлезианцы в своих лучших праздничных нарядах; большинство же зрителей были либо туристы, либо местные жители.

Между зрителями и усыпанной песком ареной располагалось пустое пространство шириной в четыре фута, окружавшее арену по всему периметру и отделенное от нее деревянным барьером высотой в те же четыре фута: именно в эту безопасную зону, в кальехон, прыгал разетье – местная разновидность тореадора, – если дело приобретало слишком опасный оборот.

В центре арены небольшой, но с виду необычайно злобный черный камаргский бык, казалось, был твердо нацелен расправиться с человеком в белом костюме, который ловко изворачивался, почти танцуя и с кажущейся легкостью избегая яростных бросков раззадоренного быка изящными пируэтами. Толпа подбадривала обоих аплодисментами и криками восторга.

– Ну и ну! – зачарованная зрелищем Сесиль широко раскрыла глаза; ее страхи временно отступили, было ясно, что девушка получала массу удовольствия. – Вот такая коррида по мне!

– Ты предпочла бы увидеть кровь человека, а не быка?

– Конечно. Ну, вообще-то, не знаю. У него даже шпаги нет.

– Шпаги нужны для испанских коррид, где бык погибает. А мы наблюдаем провансальскую кур либр, где никого не убивают, хотя иногда разетье все же может немного пострадать. Видишь красную кокарду, привязанную между рогами? Сначала он должен сорвать ее. Потом – оба кусочка ленты. Потом – две белые кисточки на кончиках рогов.

– Разве это не опасно?

– Лично я выбрал бы себе другую профессию, – признался Боуман. Он оторвал взгляд от программки, которую держал в руке, и задумчиво уставился на арену.

– Что-нибудь не так? – спросила Сесиль.

Боуман ответил не сразу. Он смотрел вниз, туда, где облаченный в белое разетье, выписывавший узкие круги по арене с поразительной скоростью и с точно выверенной грацией балерины, в очередной раз развернулся, избегая бычьего натиска, и, склонившись, казалось бы, под невозможным углом, ловко схватил красную кокарду, закрепленную между рогами быка, летящими мимо, причем один из рогов едва не вспорол ему грудь.

– Так-так, – пробормотал Боуман. – Значит, это у нас Эль Брокадор…

– Эль… кто?

– Брокадор. Тот паренек на арене.

– Ты его знаешь?

– Мы не были представлены друг другу. Хорош, правда?

Эль Брокадор был не просто хорош, он был великолепен. С ледяным спокойствием выбирая момент для своих маневров и выполняя их с почти презрительной легкостью, он мастерски продолжал уклоняться от яростных набегов быка: выдержав четыре атаки подряд, он сорвал с рогов обе веревки, поддерживавшие красную кокарду, и обе белые кисточки, закрепленные на кончиках рогов. Завладев последним трофеем и, как могло показаться, напрочь забыв о существовании быка, Эль Брокадор глубоко и сосредоточенно поклонился толпе, невесомыми шагами подбежал к барьеру и перемахнул его, чтобы оказаться в безопасности кальехона, в то время как отставший всего на несколько футов бык со всего маху врезался в преграду, в щепки разнеся верхнюю ее часть. Зрители рукоплескали и орали от восторга.