Онлайн книга «Малахитница»
|
Я обратился к дару. Стало легче. Не время горевать и жалеть себя. Сейчас я могу хоть что-то сделать, не дать этому чудовищу сожрать еще одного человека. Время. Больные мором не могут есть. Напоить еще можно, но вот покормить, заставить работать живот сумеет только лекарь с даром. Первый раз в жизни пожалел, что рудознатец. У меня есть седмица, самое большое — две. Надо добраться до острожка. Тогда у наставника будет шанс. Я вскочил на ноги и бросился к шатру. Шесты и ткань. Нужна волокуша. Руки дрожали, мешая работать. Пришлось снова прикрыть глаза, успокоиться. Нельзя спешить. Сделаю плохо — потеряю время в дороге. В лагере бросил все. Наполнил фляги из котелка, впрягся в волокушу и пошел в сторону лесного озера к лодке. Пошел не по следам, а напрямки, дар не даст сбиться с пути. * * * Последующие дни слились в одну бесконечную серую полосу. Если раньше я считал, что батрачу, то сейчас почувствовал, что такое по-настоящему тяжело. Разум то включался, то отключался, но я упорно брел вперед. Грыз кору, жалея, что не взял солонину. Все туже и туже затягивал пояс, экономил воду, но шел. Иван Дмитриевич худел на глазах. Его болезненный вид заставлял находить силы, когда казалось, что уже не могу сделать и шага. Как-то, выныривая из сна-яви, нос к носу столкнулся с медведем. Сил бежать, драться и даже просто кричать не было. Как не было и страха. Мы постояли, посмотрели друг на друга, и он просто ушел, освободив дорогу. Так прошло пять или шесть дней, не знаю точно. И я, наконец, вышел на знакомую поляну со следами кострища. — Дошли. Мы дошли, Иван Дмитриевич! — прошептал я пересохшим ртом. Я осторожно опустил волокушу. Наклонился, послушал дыхание наставника, смочил его губы остатками воды. — Сейчас. Полежите немного. Только к лодке схожу, поесть возьму. А дальше мы с вами поплывем! Я с трудом разогнулся и шатаясь пошел вниз. Ноги не хотели подниматься, голова кружилась. Но с каждым новым шагом движения становились уверенней и тверже. Шаг, другой, третий, поворот. Сапоги, тяжелые от налипшей грязи, соскальзывают. Падаю, встаю, вытираю заскорузлые руки. И вот оно, озеро. Сейчас, скоро. Раздвигаю последние ветки и замираю. Калданки нет. Осознание случившегося приходит не сразу. Несколько мгновений бездумно смотрю на пролом в камышах, на еще не затянутый след от киля и только потом кричу: — Где она? Куда вы ее спрятали? Сволочи! Взгляд поднимается к небу и цепляется за искру над горизонтом. Это они, те твари с цеппелина, это они ее увели! Снова слезы мешают смотреть и думать. Иду в воду, опускаюсь на колени, умываюсь, пью, не заботясь о поднятой мути. Сводит зубы. Холод бодрит, успокаивает. Калданка не может быть далеко. Протока узкая, над ней деревья, сверху не протянуть, а сама она застрянет, повернется и запутается в камышах. Но брести и плыть нельзя. Утону без толку. Мысли мечутся в поисках решения, и остается только одна. Я гоню ее прочь, пытаясь нащупать иной выход. Но она возвращается. Медленно, борясь с собой, достаю из кошеля сверток. Разворачиваю и смотрю на самородок. На свободу и достаток. Но там, выше на берегу, умирает человек. Я обещал его спасти. Спасти вредного старика и потерять будущее? Я столько мечтал скинуть долговое ярмо. О тихом домике, о семье, о том, чтобы снова увидеть радость в глазах сестры. И вот она мечта, на моей ладони. |