Книга Ни любви, ни жалости, страница 17 – Ая Сашина

— Ты опять на неё пялишься, - перехватывает мой взгляд Бокарева. – Демид!!! – с такой претензией, будто я что-то должен ей.

— Что Демид? – повышаю голос. – Не трогайте её пока!

Смотрит на меня, как на умалишенного. Хотя и сам ощущаю нечто подобное по отношению к себе.

— Что значит, не трогайте? С какой это радости?

— С той, что Сапега и мне «задолжала». Настала моя очередь требовать с неё. А вы… Потом! Так и передай всем своим подружкам: Сапегу не трогать! Она моя!

Вероника

Как только заканчивается физкультура, даже не переодеваясь, иду к директору. Внутри всё содрогается. Как паршиво для меня складывается ситуация. Никогда в жизни мне не было так отвратительно, как сейчас. Безвыходность накрывает так сильно, что хочется кричать.

— Лилия Павловна у себя? – спрашиваю у секретаря тихим голосом. Осторожничаю. Не доверяю уже никому. Может, и эта строгая женщина ненавидит меня?

— У себя… Но ты бы переоделась для начала, - смотрит сквозь очки придирчиво на мою спортивную форму, которую ношу уже не первый год. Нет, она не порвана, не грязная, но видно, конечно, что не такая модная, как у остальных девчонок в гимназии.

— Мне срочно, - прошу, не сводя взгляда с внимательной дамы. Пытаюсь проглотить нервный комок в горле. Сдаваться нельзя. Нужно попробовать хоть как-то исправить то, что творится.

Наверное, что-то в моих глазах женщину цепляет. Она несколько смягчается. Кивает согласно.

— Посиди, - указывает на кресло. – Сейчас сообщу, что ты пришла. Как фамилия? Напомни.

Называю свою фамилию и опускаюсь в кресло. Паническое состояние не отпускает. Что происходит??? Я ничего не понимаю. Кто доносит Красуцкой всё, что происходит в классе, и сваливает на меня? Кому это нужно??? Я же ничего плохого никому из одноклассников не сделала. Почему они такие злые?

— Проходи, - через несколько секунд меня приглашают в кабинет.

Ноги ватные. Еле встаю. Прохожу. Но даже не успеваю ничего сказать, как Лилия Павловна сама начинает разговор.

— Ты почему не пришла ко мне сразу же, как только всё случилось? Вероника!!! То, что с тобой сделали, ужасно. Такого не должно быть в моей гимназии!!! Настю и остальных причастных к этому накажем по полной строгости, - кипятится директриса.

В этот момент я не испытываю особой благодарности. Просто пытаюсь понять кое-что. Она действительно переживает так за меня? Или её больше смущает тот факт, что подобное происходит в именно ЕЁ гимназии, а не чьей-то другой?

— Лилия Павловна, - зову, ощущая себя всё же несколько виноватой. Речь Красуцкой очень убедительна. Может, действительно нужно было поставить её в известность о том, что со мной сделали? Но уже поздно сомневаться в себе. Сейчас нужно попытаться распутать клубок. – Кто вам рассказал об этом?

— Не важно, - уводит взгляд. Немного успокоившись, отчитав меня, садится за массивный стол.

— Важно. Очень важно. Вы не понимаете… Кто-то таким образом просто подставляет меня! Все думают, что это я Вам постоянно жалуюсь. Они ненавидят меня из-за этого.

— Глупости. Тот, кто мне рассказал об этом, просто жалеет тебя! – в корне не согласна со мной Красуцкая. И по её твердому взгляду понятно, что её не переубедить.

— Скажите, кто… - прошу снова. Готова умолять.

— Ника, не скажу! Я обещала. Повторяю еще раз. Тот, кто мне рассказал, желает тебе только добра.