Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 41 – Юлия Резник

Взгляд Светы становится даже сочувствующим. Она располагает к себе, даже несмотря на довольно провокационные вопросы, которые вынуждена задавать в силу своей профессии. Например, она, конечно же, спросила о том, могу ли я подтвердить свои слова. Я помедлила, но кивнула, решив показать ей некоторые сообщения из нашей с Иваном переписки.

А потом моя рука дрогнула, и открылся тот последний кружок, что Тегляев отослал с левого номера. Я схватила телефон, но руки так дрожали, что я не сразу смогла вырубить картинку. И, главное, звук. Чуть не плача, прижала экран к груди. Происходящее стало полной неожиданностью для всех присутствующих.

— Когда он тебе это прислал? — спросил Лёша. — Сабина!

— В-вчера.

— Почему ты мне не сказала?!

— Как о таком скажешь?! — взорвалась я, вскакивая со злосчастного кресла.

— Если ты разрешишь включить это видео в выпуск, он никогда не отмоется, — замечает Казанцева, обращая мое внимание на себя. А я только и ждала повод прервать гляделки с Багировым! Потому что это невыносимо — смотреть на него.

— Я не могу. Извините. Это… чересчур.

— Ты не понимаешь. В этом выпуске я должна буду осветить и его точку зрения.

— Зачем?

— Таковы журналистские стандарты. Мы должны дать слово обеим сторонам конфликта, а уже зритель будет решать, кто прав, а кто виноват. Поверь моему опыту, Тегляев вряд ли будет думать о твоих чувствах, если ты понимаешь, о чем я.

Все вроде бы правильно, да… Я понимаю. Но все равно не могу вынуть из рукава этот козырь.

— Я не могу, — шепчу, — извините, мы же закончили?

Я принимаюсь сдирать с себя микрофон, чувствуя, как накатывает истерика. Сбивчиво прощаюсь со всеми, кого-то благодарю и пулей вылетаю из студии. Скорее… На улицу. Задыхаясь, упираюсь ладонями в коленки и с жадностью хватаю ртом воздух.

— Можешь объяснить, почему не хочешь дать ход этому видео? — слышу вдруг хриплый голос Багирова за спиной. Соль выедает глаза. Омерзение прокатывается рябью по телу.

— Думаешь, ему нечего будет опубликовать взамен? — цинично усмехаюсь я. — Как ты себе представляешь наши отношения, интересно?

— Что он опубликует?! Ты ему тоже угрожала, надрачивая?

— Угрожала? Нет… А второе… вполне.

Я отворачиваюсь, потому что смотреть на него невыносимо. Невыносимо с этим жить… Стеклянный непроницаемый купол, под которым я все это время пряталась, вдруг обваливается мне на голову. Обхватываю себя руками. Не в силах оставаться на месте, куда-то иду. А перед глазами проносится то, как я жила… Три года. Целых три, в течение которых длились наши отношения. Отношения, в которых мне отводилась только одна роль — роль послушной дырки. И я ей довольствовалась, потому что Лизка, да… И что главнее — лживое ощущение безопасности. Как он сумел меня убедить, что я без этого — никто? Вот как?!

Иду, сама не зная куда. Шагаю вдоль стены, пока не натыкаюсь на лестницу. Сажусь прямо на бетон, натягивая рукава на ладони. И только тут понимаю: у меня трясутся не только руки. Всё тело колотится. Сижу так долго, приходя в себя. Минут двадцать, а может, и дольше. Потом просто встаю и иду обратно. Но не к Багирову, который уже и не надеюсь, что ждет. Не в студию. А внутрь здания, мимо ресепшена, по коридору — в туалет. Закрываюсь в кабинке, сажусь прямо на крышку унитаза, и вот там меня окончательно прорывает. Вою громко, кажется, от этого плача внутри что-то рвётся. Черт, это тяжелее, чем можно было подумать. Но теперь что? Я действительно не могу позволить использовать это видео. Собственно, он поэтому его и прислал. Знал, что ему все сойдет с рук.