Книга Усадьба заложников, страница 127 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– А она выходила с тобой на связь? Когда прилетела в Москву? – спросил Лев Иванович, передав папку Крячко. Тот сразу открыл ее и, пролистав, кивнул, попросив скопировать им документы, если можно.

Аглая поправила очки:

– Да, мы несколько раз встречались. Жалею, что Нелли не продолжила занятия живописью, но знаешь, ее наброски в качестве дизайнера гораздо глубже. Я не хотела знать, во что она вляпалась благодаря своему мужу, хотя мне и пришлось все это узнать. Сами картины Нелли, когда мы только познакомились, если ты их помнишь, были слегка простоваты. Практически одни и те же лица, просто помещенные в разные интерьеры. Но они неплохо продавались. Но, – Аглая поднял указательный палец, заостряя внимание на том, что она говорила, – когда я увидела наброски ее ювелирных работ, эскизы, то сразу порекомендовала Нелли нескольким знакомым ювелирам. И насколько я помню, она отучилась на ювелирное дело в Праге. А потом даже открывала несколько своих магазинов в Греции. У Нелли был талант придумывать украшения. Вот их она рисовала великолепно. Кстати, однажды мы так и сделали с ней. Открыли выставку только ее набросков украшений. Был аншлаг, и даже одни и те же люди приходили на нее по несколько раз. У нас сразу скупили более половины эскизов.

– У тебя есть фотографии ее изделий?

Секретарь Аглаи принесла скопированное дело, и та передала его Гурову.

Баронесса лукаво улыбнулась:

– Часть из них найдешь в деле. Но у меня есть кое-что получше.

Она встала, открыла шкаф и достала толстую красивую художественную папку. Лев Иванович сразу обратил внимание на то, что она лежала сверху. Значит, недавно ее уже доставали. Вряд ли Аглая пересматривала понравившиеся эскизы на досуге. При всем уважении к таланту Нелли, таких «птенцов» у Баронессы было много. Скорее всего, она в самом деле ждала сыщиков.

Рисунки были великолепны. Казалось, что каждое украшение можно взять в руки, настолько объемными они выглядели.

– Ты ведь пришел ко мне ради этого? – Обманчиво мягкий тон Аглаи заставил Станислава, который до этого не участвовал в разговоре, отчего-то подобраться.

– Да, – просто ответил Гуров и добавил: – Как ты думаешь, из-за чего ее могли убить?

Аглая пожевала кончик рыжей косы. Эту привычку Гуров помнил еще с тех пор, когда нешуточно увлекся Баронессой. Но это время очень быстро прошло.

– Вряд ли ее убили. Нет, я не вижу ее убитой.

– Но ее труп говорит об обратном, – приподнял брови Станислав. Он специально, почуяв момент, сказал это чуть грубовато, чтобы стряхнуть чары баронессы-лисицы.

– Ну, так я и не сказала, что не вижу ее мертвой, а не вижу ее убитой, она не могла дать себя убить, – пожала плечами Аглая и добавила: – Ваше дело – найти ее убийц. Мое дело – собирать таланты и помогать им развиваться.

– Ты хочешь сказать, что у нее не было врагов? – Гуров сделал глоток крепкого кофе и поморщился. Аглая всегда пила очень крепкий кофе. Других напитков у нее в галерее не было, максимум снисхождения от ее секретаря – к кофе подавался небольшой стакан воды.

– Нет, но я хочу сказать, что при всей своей, казалось бы, простоте Нелли была не тем человеком, который бы позволил себя убить просто так. Пришлось бы очень постараться. Она была очень цепкой, очень умной, и, хоть и старалась держаться в тени сначала старших подруг, потом мужа, было видно, что она очень неглупая девочка и всегда настороже. Я помню, что она никогда громко не радовалась, так же как и никогда не расстраивалась. Такое ровное, спокойное отношение ко всему. Пару раз, еще до того, как Нелли вышла замуж, но уже встречалась с Андреем, нас пытались прижать. Нелли тогда много времени проводила у меня в галерее, и я предложила ей побыть моей помощницей, что-то вроде оплачиваемой стажировки. Работы было очень много, трудилась она на совесть. Приходилось организовывать поездки, готовить бумаги, молодые художники – дети. Все постоянно забывали, им нельзя было давать живые деньги в руки, и мы с Нелли сопровождали их. Вот тогда, после нескольких достаточно громких выставок, к нам пришли совершенно невежливые люди и предложили нам поделиться с ними деньгами. В обмен на то, что нас условно никто не будет трогать. Таксу за наше спокойствие они заломили такую, что я была удивлена. Нелли сказала мне, чтобы я ни о чем не волновалась, хотя согласись, что все это сложно, особенно если тебе говорит «не волнуйся» девчонка, которой только-только исполнилось двадцать. Она вывела наших гостей в зал, о чем-то там с ними поговорила, потом к нам приехал уже совсем другой человек, я так понимаю, что те братки работали на него. Сказал, что нам не о чем тревожиться, и поблагодарил Нелли за помощь. Больше нас никто не трогал, а наше так называемое спокойствие от их коллег новые знакомые Нелли обеспечивали совершенно бесплатно.