Книга Прятки, страница 61 – Диксон Уиллоу

Он хочет трахнуть меня? Или ему нужен только мой рот?

В моем воображении мелькает образ его члена, и я вынужден отпустить свой член, чтобы не кончить. Я не видел много членов в реальной жизни и никогда не видел твердого, но его был великолепен. Странно называть член таким, но он был именно таким.

Моя задница снова сжимается вокруг ничего, и мои яйца подтягиваются еще сильнее, когда я представляю, каково это будет, когда он будет внутри меня. Он толстый и длинный, но не до абсурда, и только немного больше моей любимой игрушки. Я знаю, что он наполнит меня так хорошо, что у меня закатятся глаза.

Каково это было бы, если бы он был на мне? Если бы его большое тело прижимало меня? Или, может, он снова связал бы меня. Мне всегда нравился бандаж, и я думал, что он мне понравится в реальной жизни, но физическое напоминание о том, что я не контролирую ситуацию, а вся власть принадлежит ему, было почти так же возбуждающе, как быть грубо обращаемым и использованным.

Мое тело напрягается, и я отчаянно пытаюсь сдержать оргазм. Я так близок, но я еще не хочу кончать. Я хочу продолжать думать обо всем, что он мог бы со мной сделать, обо всем, что я хочу, чтобы он со мной сделал, но я бессилен остановить свое удовольствие, которое вырывается из меня, и я сильно кончаю.

Мои стоны громкие и сдавленные, и я трахаю свой кулак, как одержимый, пока не кончаю на пол. Когда мой оргазм наконец утихает, я остаюсь задыхающимся и держу свой измученный член, пока реальность медленно возвращается в мое сознание.

Меня пробирает дрожь, когда моя раскаленная кожа остывает, и я отпускаю свой член, чтобы взять футболку с кресла и надеть ее обратно. Игнорируя беспорядок на полу, я прихожу в себя и застегиваю брюки.

Я должен был бы чувствовать себя неловко или хотя бы немного странно из-за того, что только что произошло, но я не чувствую. Это было возбуждающе, и мне понравилось. Может быть, позже я пожалею об этом, но сейчас я чувствую себя слишком хорошо, чтобы беспокоиться, поскольку я переполнен эндорфинами от оргазма и приливом безрассудства и импульсивности вместо того, чтобы всегда играть по безопасному.

Стараясь не улыбаться как психопат, я подхожу к комоду, беру блокнот и маркер.

ТЕБЕ ПОНРАВИЛОСЬ?

Листья передо мной сильно трепещут.

Все еще улыбаясь, я пишу еще одно сообщение.

ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ В МОЕЙ КОМНАТЕ, ЧТО-ТО ЗНАЧИТ?

Это единственный способ, который я могу придумать, чтобы спросить, пытался ли он послать мне сообщения с помощью тех вещей, которые он перемещал. Это не даст мне ответа, почему и что они означают, но, по крайней мере, я узнаю, стоит ли тратить время на попытки их разгадать.

Ветви снова дрожат.

Мое любопытство определенно разыгралось, и вместо того, чтобы сказать ему, чтобы он не лез в мою комнату и оставил меня в покое, я пишу последнее сообщение.

ВЫЗОВ ПРИНЯТ.

Джекс

Майлз опускает свой блокнот и смотрит в ночь. Он смотрит прямо на мое укрытие, но благодаря кромешной тьме и густому слою листьев, между нами, я вижу его, но знаю, что он меня не видит. Вытаскивая наушник из уха, я убираю его в чехол, когда он отворачивается от окна и направляется к своему столу.

Теперь, когда нет риска, что он увидит свет от моего телефона, я вытаскиваю его из кармана и выхожу из камеры, которую смотрел, когда его шторы были еще закрыты, и слушал, после того как он их открыл, затем прячу телефон и устраиваюсь поудобнее у ствола дерева, пока Майлз ходит по комнате.