Книга Прятки, страница 95 – Диксон Уиллоу

Это происходит каждый день без исключения, даже несмотря на то, что в начале этой недели снова начались занятия.

Иногда я даю ему фору, прежде чем отправляюсь в лес на его поиски, а иногда я готов и жду, чтобы начать игру, как только он выходит из дома Бун.

Тогда начинается самое интересное, и когда я наконец догоняю его, он оказывает символическое сопротивление, пока я не связываю его и не наклоняю. Тогда он полностью сдается, и я трахаю его, пока он не кончает так сильно, что почти теряет сознание.

И самое лучшее не в том, что он не сдерживается, когда убегает от меня, и не пытается скрыться. Он относится к игре так же серьезно, как и я, но это только половина удовольствия для меня. Другая половина — это наблюдение за тем, как он борется со своими внутренними демонами, пытаясь сбежать, пока я его связываю. Он хочет меня, просто не хочет этого признавать, и момент, когда он наконец сдается и позволяет мне полностью контролировать его, — самое невероятное и интенсивное, что я когда-либо испытывал.

Это ненормально и не имеет никакого смысла, но вместо того, чтобы надоесть мне, каждый раз становится лучше, чем предыдущий, и заставляет меня хотеть его еще больше.

Наблюдать, как он кончает на моем член, пока я его трахаю, — это все, что мне нужно, как и то, что он не сдерживает и не скрывает от меня своих реакций. Иметь над ним такую власть — это так же захватывающе, как и эротично, и это первый раз, когда секс не был для меня рутинной обязанностью, и я смог расслабиться и полностью насладиться им.

Я никогда не трахал парня до Майлза, но быть с ним кажется совершенно естественным, и мне плевать, что он парень и у него есть член. Как и мой брат, я никогда не навешивал ярлыки на себя или свою сексуальность, но другие это делали. Для внешнего мира я гетеросексуал, но это не значит, что мне нравятся только женщины.

До Майлза я никогда ни к кому не испытывал интереса, и в тех редких случаях, когда я был достаточно возбужден, чтобы хотеть кого-то трахнуть, женщины были моим единственным выбором. Я бы трахнул парня, если бы нашел того, с кем хотел бы переспать, и теперь, когда я его нашел, я не хочу переставать с ним трахаться.

Я не знаю, как Джейс догадался, но это не имеет значения. Если он спрашивает меня напрямую, то я скажу ему правду. Мы никогда не имели секретов друг от друга, и то, что мы оба сейчас что-то скрываем, мне не нравится. Пора признаться и вернуть часть его доверия.

Я киваю, подтверждая его подозрения.

Жесткость исчезает из его глаз и заменяется чем-то, что я видел всего несколько раз за всю нашу жизнь. Он выглядит обиженным.

Джейс и я не просто близнецы. Мы две части одной души. Он буквально моя вторая половинка, и так же, как он единственный, кто может меня ранить, я единственный, кто может ранить его.

— Как долго это продолжается? — спрашивает он.

— Почти неделю.

Он опускает руки и опирается бедром о край стола.

— Как ты перешел от того, что просто издевался над парнем, к тому, что действительно с ним спишь? Это как-то противоречит тому, что ты должен был делать, то есть наблюдать за ним издалека.

— Он другой, — говорю я, не зная, как еще это объяснить. — Он понял, что я за ним наблюдаю, практически сразу, как я начал, и обратился ко мне прямо перед каникулами.