Книга Лед и пепел, страница 63 – Мила Дуглас

Это случилось внезапно. Как дождь после засухи, которого долго ждали, но все равно не готовы встретить. Одно мгновение Тэсса стояла около Роана и брата. Следующее – она сорвалась с места. Не бежала – полетела. Ее плащ развевался, как крылья испуганной птицы. Она пронеслась мимо оцепеневшего Мирреля, мимо вздрогнувшего и сделавшего инстинктивный шаг ей наперерез Роана. Она мчалась через лунную площадку, прямо к Александру, к его ледяной неподвижности, к его серым глазам.

Он не успел подумать. Не успел отреагировать как король, как полководец. Инстинкт? Голос той самой лаванды в душе? Он просто открыл руки. И она врезалась в него. Со всей силой отчаяния, веры и долгожданного освобождения. Ее тело, хрупкое и сильное одновременно, дрожало. Ее руки вцепились в его плащ, в кольчугу под ним, будто боясь, что он испарится. И прежде, чем кто-либо – он сам, Роан, Миррель, лучники – мог осознать происходящее, она запрокинула голову.

Ее губы нашли его. Не нежно. Не осторожно. Со страстью обреченной, нашедшей спасительный берег. Со всей болью разлуки, страха, невысказанных слов и яростной, неистребимой правды чувства. Поцелый был глотком воздуха после долгого удушья. Признанием. Обетом. Клятвой.

– Мой… – ее шепот, горячий и порывистый, обжег его губы. – Мой Ледяной Король… Мой, только мой…

И лед треснул. Не с грохотом обвала, а с тихим звоном разбитого хрусталя где-то в самой глубине. Александр Греймарк, повелитель трех стран, чье сердце считалось высеченным из гранита, вздрогнул. Вся его стальная выправка, весь контроль рухнули под натиском этого поцелуя, этих слов. Его руки, сначала неловко висевшие по бокам, сомкнулись вокруг ее талии с силой, граничащей с болью. Он прижал ее к себе, чувствуя каждую лихорадочную дрожь ее тела, каждый стук ее сердца, сливающийся с бешеным грохотом его собственного. Облегчение, огромное, всесокрушающее, как волна, накрыло его с головой, смывая все подозрения, гнев, одиночество. В нем не осталось места ни для короны, ни для войн, ни для Валтора. Только она. Тэсса. Его Тэссия.

Он оторвался на мгновение, чтобы вдохнуть, и его взгляд, уже не ледяной, а раскаленный, потемневший от бури внутри, встретился с ее глазами, сияющими сквозь влагу.

– Тэсс… – его голос был хриплым, чужим. Одно слово. Ее имя. Но в нем было все: признание, боль, облегчение, обещание. И снова он нашел ее губы, уже не отвечая, а утверждая, запечатывая этот немыслимый, невозможный, единственно правильный миг у подножия Седой скалы, под безмолвным взором луны и окаменевших от неожиданности свидетелей. Ледяной Король таял в ее объятиях, и в это мгновение рождалось что-то новое. Хрупкое. Невероятное. Живое.

Альдерборн тонул в предрассветной мгле, пропитанной страхом и предательством. Воздух в покоях короля Ориона Третьего был густым, затхлым, как в склепе, смешивая запахи лекарственных трав, угасающей плоти и лжи. Старый король, некогда могучий дуб Вечнолесья, лежал на шелках, превратившись в иссохший сучок. Его дыхание – хриплый, прерывистый шелест – было единственным звуком в мертвенной тишине, нарушаемым лишь тихими шагами Валтора. Советник, а теперь и теневая тень на троне, склонился к изголовью. Его серебристые волосы, всегда безупречные, казались в полумраке ядовитым инеем.