Книга Лед и пепел, страница 71 – Мила Дуглас

Орион остановился, его взгляд упал на тело Валтора. Старик вздрогнул, будто его ударили током. Сухие губы задрожали, прошептав что-то невнятное. Потом его глаза, медленно, с невероятным усилием, поднялись на Александра. Не на завоевателя. На человека, стоящего у окна, с перевязанной раной.

– Он… – голос Ориона был хриплым, как шелест сухих листьев под ногами. – Валтор… Он говорил… что ты прислал ко мне убийц… и что отравил Мирреля… – Старик покачал головой, и в его глазах плескалось море горького прозрения. – Ложь. Вся… ложь. Он… хотел трон. А я… старый дурак… поверил. Отдал ему власть… пока гнил в темнице. – Слеза, мутная и тяжелая, скатилась по морщинистой щеке. Он посмотрел на Мирреля, живого, стоящего рядом.

Миррель сделал шаг вперед. Его голос, обычно мягкий и рассудительный, звучал с новой, металлической твердостью:

– Вина на вас, Ваше Величество. Вы начали бесконечную войну, которая закончилась для вас заключением у предателя, чей труп оскверняет этот зал. – Он бросил взгляд на Валтора, в котором не было жалости, только холодное удовлетворение. – Александр Греймарк… – Миррель повернулся к королю Севера, и его взгляд стал невероятно серьезным. – …не только сокрушил змею. Он спас мою жизнь. Ценой своей крови. – Миррель низко, по-военному, поклонился. Глубже, чем требовал этикет. Это был поклон не пленника победителю, а человека, признавшего неоплатный долг. – Вечнолесье обязано тебе жизнью своего королевского алхимика, наследника короля.

Орион кивнул, еще одна слеза смешалась с пылью на его лице. Тишина в зале стала еще глубже, напряженней. Все ждали слов Александра. Он медленно оторвался от окна. Каждое его движение отдавалось болью, но в нем была нечеловеческая выдержка. Его серые глаза встретились с глазами Мирреля.

– Долг? – Голос Александра был низким, чуть хриплым от напряжения, но четким – Я заплатил долг крови. Крови, пролитой в этом зале по вине того, – он кивнул в сторону Валтора, – кто служил тебе, поджигатель Орион. Баланс восстановлен. – Он сделал паузу, его взгляд скользнул к Тэссе, стоящей рядом, и в нем на миг мелькнуло что-то не ледяное. – Больше Вечнолесье мне ничего не должно.

Миррель выпрямился. В его глазах горела решимость, давно выношенная в тишине алхимической лаборатории и в муках отравления. Он окинул взглядом разрушенный зал, остатки своей гвардии, сломленного дядю-короля, суровых воинов Греймарка, и, наконец, Тэссию. Его сестру. Хрупкую, как тростинка, и несгибаемую, как сталь. Облитую кровью врага и кровью человека, которого она любила.

– Баланс, Ваше Величество, – произнес Миррель громко, чтобы слышали все, – это не только расплата за прошлое. Это строительство будущего. – Он сделал шаг к центру зала, к тому месту, где лежал Валтор. – Вечнолесье истекало кровью не только от мечей Греймарка. Оно гнило изнутри. Предательством. Страхом. Слабостью своего короля. – Он посмотрел на Ориона без осуждения, но с безжалостной ясностью. – Я – алхимик. Моя стихия – тигель, формулы, поиск истины в тишине башен. Не тронный зал. Не поле боя. Не управление королевством.

Он повернулся, обращаясь теперь ко всем присутствующим – к своим, к чужим, к самому духу Вечнолесья, витавшему среди развалин.

– Я, Миррель де Лис, единственный законный наследник Ориона Третьего по крови, добровольно и навечно отрекаюсь от престола Вечнолесья и всех прав на него! – Слова прозвучали, как удар гонга, прокатившись эхом под сводами. Даже суровые гвардейцы Александра переглянулись. Орион ахнул, опершись на посох. Роан замер, как изваяние.