Книга Лед и пепел, страница 81 – Мила Дуглас

Александр Греймарк, король Единых Земель, стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал. В его позе не было прежней ледяной стойки – была расслабленность хищника, знающего, что его логово неприкосновенно. Лишь в уголках глаз, прищуренных от яркого солнца, отражающегося от бескрайних снегов, светились те же стальные искры, но приглушенные, словно отшлифованные временем. Он был в простой темной рубахе и меховой безрукавке, волосы платинового оттенка теперь с проседью у висков, словно иней на платине.

Перед ним бушевала маленькая буря. Аррен, наследник, мальчик лет восьми с платиновыми прядями отца и серьезными, слишком взрослыми для его возраста глазами цвета весеннего неба – материнский подарок, старательно лепил снежный ком. Лицо его было сосредоточено, губы поджаты. Он бросал взгляды на отца, словно сверяя правильность каждого движения.

– Крепче, Аррен, – голос Александра был ровным, но в нем звучала привычная требовательность. – Снег должен быть слеплен, как слиток, а не рассыпаться, как труха. Враг не будет ждать, пока ты переделаешь.

Аррен напрягся еще сильнее, маленькие рукавицы разминали снег с упорством, достойным лучшего применения. Александр следил за сыном – строго, придирчиво, но в глубине этих серых озер таилось нечто большее, чем холодная оценка. Гордость. Ожидание. Желание сделать из мальчика достойного наследника не только трона, но и своего имени. Любовь его к сыну была суровой, как северный ветер – но от этого не менее настоящей.

И тут в Александра врезался… небольшой снежок. Он разбился о его плечо, рассыпавшись снежной пылью. Раздался звонкий, торжествующий смех.

– Попала! Папа-король повержен! – Лилиана, шестилетняя копия Тэссии с каштановыми кудряшками, выбивающимися из-под меховой шапки, и огромными, смеющимися зелеными глазами, прыгала на месте от восторга. В ее руке был еще один комок, слепленный кое-как, но с непоколебимой верой в победу.

Александр медленно повернулся к дочери. Маска короля растаяла без следа. В его взгляде не осталось и тени суровости – только бесконечная, сияющая нежность. Он был совершенно бессилен перед этой маленькой девочкой, унаследовавшей мамину улыбку и папину решительность.

– Повержен, говоришь? – Он притворно нахмурился, но глаза смеялись. – Это еще посмотрим, принцесса-разбойница!

Он не стал лепить идеальный снежок. Он просто нагнулся, схватил пригоршню снега и, не целясь, легонько швырнул в сторону дочки. Снег рассыпался в воздухе, не долетев. Лилиана визжала от восторга и бросилась наутек, ее смех звенел, как колокольчики, нарушая вековую тишину горных склонов. Александр бросился за ней – не как грозный король, а как большой ребенок, его смех, низкий и редкий, сливался с дочерним.

Тэссия стояла чуть поодаль, закутанная в теплый плащ цвета спелой сливы, и смотрела. Десять лет. Годы правления, где ее голос, голос леса и мира, уравновешивал его стальную волю. Годы строительства мостов – не только между королевствами, но и между прошлым и будущим. В ее сердце не было прежней острой боли – осталась глубокая, спокойная благодарность и любовь, прошедшая сквозь горнило испытаний. Она видела, как он с сыном – строгий наставник, и как с дочерью – беззащитно любящий отец. И в этом контрасте был весь их Александр. Сильный, сложный, бесконечно ее.