Онлайн книга «Наследники чужих судеб»
|
— Очень хорошо. — Да! — опять заулыбался Борис. Оле казалось, что он более заинтересован в трудоустройстве соседа по детсадовским горшкам, чем сам Норрис. Может, тот ему задолжал и копеечка нужна не на свадьбу? Но какое ей до этого дело? Она распрощалась с мужиками и затворила ворота. Изнутри закрыла их на задвижку. Вернулась в дом, снова включила чайник. — Алену убили, — сказала она Манюшке. — Задушили в собственной комнате. Произнеся эту фразу, Оля бросилась вон из кухни. В комнату, которую занимала Алена, она вчера не заглядывала. В нее вел длинный захламленный коридор, и она решила пока в ту часть дома не соваться. Ей вполне хватило бы кухни и двух комнат. Пробравшись через тюки, бочки, колченогие табуреты, коробки со старыми журналами и видеокассетами, Оля попала-таки в комнату Алены. Точнее, их было две, но разделял их только проем без двери. Тетка называла одну опочивальней, другую будуаром. Маленькая Оля мечтала переселиться к ней, да та не позволяла. Говорила, ей нужно личное пространство. Еще она не любила, когда трогают ее вещи, особенно косметику, но Оля тайком пробиралась в будуар, чтобы мазнуть на веки тени, побрызгаться духами, губы накрасить перламутровой помадой. Однажды она чуть не попалась, но смогла выскользнуть в окно и убежать в баню, чтобы все там с себя смыть. Без малого четверть века прошло с тех пор, а Оля испытала тот же трепет, что в детстве, когда вошла в комнату тетки. Теперь ей казалось странным то, что она не сделала этого вчера. Как и то, что она постоянно вспоминала бабушку, а Алену всего пару раз, и то вскользь. В комнате все было по-старому. А в будуаре до сих пор на туалетном столике стояла косметика. Только запах был спертым, поэтому Оля распахнула окно. Хотела и второе, что в опочивальне, да оно оказалось забитым. Она присела на кровать, осмотрелась. Уютная комната, светлая, с хорошей энергетикой. Последнее странно, ведь в ней произошло убийство. Если бы не это, Оля перебралась бы в нее. Взгляд ее упал на фотопортрет Алены, висящий на стене. Раньше его не было. Снимок был сделан незадолго до смерти тетки, ведь на нем она с рыжеватыми волосами. И она худее, чем Оле запомнилась. «Я всегда худею, когда влюбляюсь, — говорила ей тетка. — Так что знай, если я пышная, значит, равнодушная!» Выходит, Алена не просто от скуки с Димкой Зориным связалась. Чувства у нее к нему были… Или не к нему? Могла влюбиться в кого-то другого после отъезда Оли из Ольгино. Ради него же перекраситься. Странно, что Алена на это решилась, ей всегда нравился природный цвет волос, он делал ее яркой, выделял серые глаза, оправдывал густые брови и небольшие усики. Оля сняла портрет со стены и подошла с ним к зеркалу. Ей хотелось сравнить себя с теткой. Неужели правда похожи? — Нет, — тут же ответила себе Оля. — Хотя какие-то общие черты у нас есть. В детстве она мечтала походить на красавицу Алену. Уже в Москве она мазала копировальной бумагой волосы, чтоб они почернели. Рисовала себе соболиные брови, родинку на щеке. И конечно, сооружала бюст из скрученных носков, но этим грешат все девочки. Когда Алена подзабылась, Оля перестала видеть своим ориентиром пышногрудых брюнеток. Собственная внешность ей не особо нравилась, но она ее приняла. — Дурочка, ты сама не понимаешь, насколько хороша, — шептал ей Петр, зажимая в укромных уголках институтского здания. Соблазняя неуверенную в себе девственницу сладкими речами, он не забывал через одежду касаться ее эрогенных зон. — В тебе есть порода… |