Книга Пани Зофья. У вас след от решетки, страница 28 – Яцек Галиньский

– Жуть какая, – ответила я. – Никогда бы не подумала, что Хенрик мог бы так со мной поступить!

– Никогда не знаешь человека до конца.

– Но Хенрик?

– Хенрик, Хенрик, да полным-полно таких Хенриков, которые поначалу милые, любящие, обещают всё, а потом из них лезет только самое худшее. Так ведь было, да? Он любил, обещал, осыпал тебя подарками?

– Так и было. Действительно было.

– Ну, вот видишь. Он такой же, как и все.

– Невероятно.

– Ладно, ладно, потом себя пожалеешь. Не ты одна была дурой и повелась на это. Я продолжаю…

– Да, что было дальше?

– Что значит – что было дальше? – ответила она. – Совсем того? Ты бы позволила унижать себя пятьдесят лет? Конечно, ты бы убила.

– Я убила… Хенрика…

– Да ладно! – вмешалась Фляжка. – Зофья не такая уж старая!

– Спасибо, дорогая. – Я улыбнулась, поправляя волосы. – Ты очень милая.

– Ей лет сорок, не больше. Она просто наркоманка. Поэтому так выглядит.

Однако меня еще можно чем-то удивить!

– Я в этом разбираюсь, – продолжала Фляжка. – У меня был знакомый, рок-гитарист. Он тоже выглядел как старик, а ему было едва за тридцать. Героин. Сами поглядите: бледная, худая, щеки впалые. Она принимала наркотики с детства, прошла три или четыре реабилитации и детоксикации. Иначе давно бы померла. Она влюбилась, как глупая девчонка, хотела его вытянуть, но вместо этого он втянул ее. Какое-то время все было хорошо. Потом она начала барыжить сама, потому что у него уже была судимость. И в конце концов она попалась.

Все вопросительно посмотрели на Большую Эльку. Она ничего не сказала. Хотя бы она.

– Тогда выкладывай, – приказала мне Мариолька. – Кто ты такая? Что за сумасшедшая извращенка?

– Я пенсионерка, – ответила я.

– Ого! Неплохо! – восторженно воскликнула Фляжка, подпрыгивая на койке.

– Круто, но я не знала, что вас сажают.

– А до того, как ты так опустилась, чем-нибудь занималась?

– Или ты всегда была такой?

– Я преподавала в школе, – ответила я.

– Да ладно, не пизди!

– Что ты преподавала?

– Не говори! Дай угадаю. Физру?

– Польский язык.

– Так ты его, значит, хорошо знаешь!

– Скажи что-нибудь… на учительском.

– Так, дети, достаем двойные листочки, пишем диктант, – произнесла я добрым и спокойным голосом.

Тату-машинка чуть не выпала из рук Фляжки. У Мариольки расширились глаза и открылся рот.

– Вот это да, – начала она.

– Крутяк! – добавила вторая.

– Меня прям затрясло! Смотри, у меня мурашки.

– Респект! Да с тобой рядом спать страшно.

– Ну а за что тогда тебя могли посадить?

– Ты, а может… – начала было Мариолька, но тут же прервалась, подозрительно прищурившись. – Но с нами они бы так не поступили. Им пришлось бы с нами поговорить. Хотя бы спросить. Предупредить.

– Охуеть, – добавила Фляжка, прикрывая рот. – Невозможно.

– Ты детоубийца?!

Я понятия не имела, о чем речь, но мне показалось, что детоубийца – это неплохо. Они будут меня бояться, и я займу более высокое положение в камере. Дети всегда меня боялись. Да. Я была упертая. «Детоубийца» звучало неплохо. Появилась возможность, и ею нужно было сразу воспользоваться. Зофья «детоубийца» Вильконьская!

– Ты убила собственного ребенка! – нахмурилась Фляжка. – Невинное создание?

– Ты не переживешь и ночи, – добавила Мариолька, пронзив меня диким взглядом.

– Да вы что? Конечно, я его не убивала. – Я категорически отвергла предположение. – В конце концов, надо быть дурой, чтобы стать детоубийцей.