Книга Дворцовый переполох, страница 48 – Риз Боуэн

— Вполне понимаю, — мягко ответил старик. — Мы все потрясены. Мы в «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» представляли интересы вашей семьи на протяжении последних двухсот лет. Мне было бы горько видеть, как замок Раннох уходит в чужие, недостойные руки. Могу ли я ознакомиться с документом, вызвавшим сложности?

— В моем распоряжении только копия, вот она. Негодяй не пожелал отдать мне оригинал.

Бинки вручил старику бумагу.

Старик изучил документ и цокнул языком.

— Боже мой, боже мой… — пробормотал он. — Конечно, первым делом необходимо, чтобы оригинал этого документа изучил графолог — убедиться, что это не подделка. У нас в конторе хранится завещание вашего отца, написанное от руки и заверенное его подписью. Затем мне потребуется посоветоваться со специалистом по международному законодательству, однако я сильнейшим образом опасаюсь, что это завещание придется оспаривать во французском суде — процедура дорогостоящая и утомительная.

— Разве нет никакого другого выхода? — спросила я. — Ни единого?

— Мы могли бы попытаться доказать, что ваш отец, подписывая этот документ, был не совсем в здравом уме. Боюсь, это наша единственная надежда. Придется представить в суд свидетеля, чтобы доказать, что за вашим отцом водились странности, — возможно, врача, который подтвердил бы, что у вас в роду сумасшествие передается по наследству…

— Минуточку, — вмешалась я. — Я не позволю, чтобы моего покойного отца унижали в суде. И никаких намеков на наследственное сумасшествие тоже не потерплю.

Старый мистер Прендергаст вздохнул.

— Не исключено, что у вас не останется выбора — либо это, либо утрата родового гнезда, — сказал он.

Проведя у Прендергаста около часа, мы с Бинки вышли из конторы в глубоком унынии. Де Мовиль согласился на встречу с графологом. Держался он так самоуверенно, что я подумала: бумага наверняка подлинная, а значит, замок Раннох неизбежно обречен превратиться в отель и гольф-клуб для богатых американцев.

На обратном пути в Раннох-хаус мы взяли такси. Бинки погрузился в чтение «Таймс», и лишь тогда я вспомнила о своем объявлении. Покосилась на первую полосу — вот оно, тут как тут. Теперь оставалось только ждать писем. И, хотя положение наше было хуже некуда, все-таки почувствовала легкий трепет волнения.

Писем долго ждать не пришлось. Первое пришло уже на следующий день — от некоей миссис Бантри-Биндж, проживавшей напротив Риджентс-парка. Ей неожиданно понадобилось наведаться в Лондон в этот четверг — на примерку к портнихе, — а поскольку вся прислуга у миссис Бантри-Биндж была пожилая, слабого здоровья и скверно переносила поездки, то мое объявление показалось этой леди даром небес. Миссис Бантри-Биндж писала, что прибудет одна, а ужинать намеревается у друзей. Все, что ей нужно — это место, где можно было бы приклонить голову на ночь. По сути дела, ей требовалась постель со свежим бельем, протопленная спальня, огонь в очаге и чистота. Особенных усилий это не потребует, решила я.

Отыскав телефонную будку, я набрала номер, который миссис Бантри-Биндж указала в письме, и подтвердила, что к ее прибытию вечером все будет в идеальном порядке. Она пришла в восторг и сказала, что ключ оставила экономке в соседнем доме. Мне надлежало вернуться наутро после того, как хозяйка переночует, свернуть грязное белье в тюк и оставить его у той же экономки вместе с ключом. Потом миссис Бантри-Биндж спросила, сколько я беру за услуги. Этим вопросом я совсем не задавалась.