Книга Сердце знает, страница 39 – Кэтлин Игл

— Не понимаю.

— Картер ничего не знал о результатах полицейского расследования. Ты ему что-нибудь говорила о своих подозрениях?

— Мои подозрения не имеют под собой никакой почвы. Никакой, кроме… — она пожала плечами, прижимая одежду к груди, пытаясь обмануть себя этими словами — невинный обман. — Я просто друг. Мышка в норке. И не более того.

— Хелен — мышка? Та, которая рычит?

Риз улыбнулся, и его улыбка очаровала Хелен. Его брат и ее маленькая ложь были забыты еще до того, как машина Картера исчезла вдали. Рокот мотора растворился в тишине. И между ними теперь была только улыбка Риза, немного печальная, как всегда. Ее ложь была такой маленькой, что можно было не принимать это всерьез. Ее подозрения, а точнее что-то, что только начинало зарождаться у нее, не касались никого конкретно, поэтому тоже ничего не значили, во всяком случае, в эту минуту.

Он взял ее за руку, сел на нижнюю ступеньку и потянул к себе. — Я слышу его, громко и отчетливо. И всегда слышал. Неважно, где я нахожусь, я слышу его. Даже сейчас.

— Твоего отца?

— Ты знаешь, что нужно делать, если кто-нибудь умирает? — Он испытующе посмотрел на нее, как будто ждал, что она, еще до того, как узнает в чем дело, посмеется над его словами.

Хелен покачала головой. Глаза Риза напомнили ей глаза его отца и ее сына. Она не смеялась.

— Нужно накормить духов, — сказал он ей тихо, устремив взгляд на далекие мирные холмы, начинавшиеся сразу за конюшней. — На самом деле нужно разложить для них еду, чтобы они оставили тебя в покое. Даже если никто и не умер, мир духов существует и соприкасается с нашим, но таким образом, что мы не можем ни увидеть их, ни коснуться, ни понять. Во всяком случае, он не мог.

— А ты можешь?

Не глядя на нее, он покачал головой: — Наверное, нет. Какое-то время я совсем не думал о таких вещах. Я был занят… занят этой жизнью, деловой жизнью. Сомнительной хорошей жизнью, которой я тоже не мог ни увидеть, ни коснуться, ни понять. Я знаю только… — Он рассеяно поглаживал руками джинсы, а она думала о том, какой мягкой казалась ткань под его смуглыми руками. — Когда я был мальчишкой, мы часто охотились, отец и я. Если мы подстреливали оленя, он всегда отрезал кусок мяса и оставлял его для ванаги. Нужно кормить духов. Может, это выглядит как простое суеверие, но, на самом деле, это… — он прокручивал эту мысль в голове, роясь в памяти, заново обдумывая. — На самом деле ты проявляешь уважение, признательность, — он посмотрел на нее и удивился, даже обрадовался, заметив ее интерес. — Я сделал это сегодня.

— Подстрелил оленя?

Он покачал головой: — Я накормил духа цыпленком. Сегодня рано утром я ходил на кладбище. Конечно, вместо цыпленка должна была быть васна. Ну, ты знаешь, пемикан^[4]. Но у меня его нет, поэтому я взял то, что было. Цыпленок на двоих, замаринованный в горчичном соусе. В общем, тот, которого я приготовил вчера вечером, — его лицо осветилось слабой улыбкой. — Наверное, я настоящий индеец двадцатого века, а? Я накормил духов цыпленком из магазина, а сказал, что у него вкус, как у гремучей змеи.

Хелен тоже улыбнулась.

— Не знаю, почему я тебе все это рассказываю, — сказал он. — Десять лет назад я бы не рассказал об этом никому из твоего мира.

— Это было…

— Точнее тринадцать лет назад. Я знаю, — он опять потянулся за ее рукой.