Книга Ребе едет в отпуск, страница 108 – Гарри Кемельман

— Заполняешь бланк и платишь лиру, — кивнула Гиттель.

— Точно. И хотя мясник — достойная и уважаемая у нас профессия, он не взял фамилию Шойхет или Бен Шойхет или Бар Шойхет, полагаю, потому, что для медика это не очень звучно. Вместо этого он стал Бен Ами. А Мевамет не знал, что Бен Ами — это Разников, и без колебаний пригласил его как врача. Если хотите, это совпадение, но такое случается часто — страна маленькая и по площади, и по населению, и сюда съезжаются евреи со всего мира. Рано или поздно здесь можно встретить самых неожиданных евреев. Я одного такого встретил неделю па-зад. Меньше всего я ожидал увидеть его здесь, но теперь он гражданин Израиля. После встречи с Уиллардом Эбботом возле Стены я уже не удивлюсь, если врач, которого вызвал Мевамет, окажется Разниковым.

— И вы думаете, они узнали друг друга?

— Если все, что рассказал Мевамет — правда, не сомневаюсь, что доктор его узнал, — сказал ребе. — Это возможно, но не обязательно. Доктор всего пару раз видел его, да и то мельком, почему он должен его узнавать? Но Мевамет мог запомнить доктора и сохранить его лицо в своей памяти. Думаю, он назвал его по-старому…

— И доктор его вспомнил, а потом они подрались?

— Скорее, Мевамет шагнул к нему с бутылкой, наш доктор резко оттолкнул его, тот упал и ударился головой.

Наступила тишина, все смотрели на Адуми, а тот в раздумье кусал губу. Наконец он сказал:

— Возможно, но взрыв — как доктор мог достать бомбу?

— Возможно, он и не смог бы достать бомбу, но после ее фотографий в газете и этой шумихи он вполне мог отличить одну взрывчатку от другой.

— Что вы имеете в виду?

— На улице Мазл Тов не было машин, и у дома Мевамета тоже. Рой точно все запомнил. А это значит, доктор пришел пешком. Откуда? В своем заявлении в прессе он сказал, что заскочил к Мевамету перед другим вызовом, значит, он был у вашей жены. Будь он где-то еще, даже по соседству, то сел бы в машину. Но если он сначала был у вас, то вместо того, чтобы сесть в машину и выехать на эту узкую грязную улочку, он предпочел пройти по аллее, которая соединяет две улицы. Стало быть, он пришел от вас.

— Это возможно, потому что он позвонил мне на работу и спросил, когда я приду, чтобы сказать мне что-то важное.

— Он так сказал? — удивился ребе. — Ему надо было сообщить вам что-то важное?

— Ну да.

— Так прямо и сказал? — настаивал ребе.

Адуми поджал губы и уставился в потолок. Затем перевел взгляд на ребе и кивнул.

— «Мне надо сказать вам что-то важное» — вот его слова. Я подумал, что он осмотрел Сару и что-то нашел, но он сказал, что еще ее не осматривал. В доме не горел свет, и он знал, что я еще не пришел. А может, он заметил, что моей машины нет на стоянке.

— А он знал, кем вы работаете?

— Конечно. Не потому, что мы дружили, а потому, что считалось: причина болезни моей жены связана с моей работой. Гиттель не устает повторять, что если я хочу, чтобы моя жена поправилась, то должен бросить эту работу.

Гиттель кивнула.

— Ты должен, Авнер.

Прежде чем тот ответил, ребе спросил:

— Но ведь это все объясняет?

— Что именно? — не понял Адуми.

— Почему он не известил полицию о найденной бомбе, — торжествующе воскликнул ребе.

— Какой бомбе? О чем вы? — изумился Адуми.

Стедман и Гиттель тоже недоумевали, но молчали.

— Смотрите. Доктор Бен Ами приезжает к вам и ставит машину у вашего дома. Затем он понимает, что вас нет дома, так как свет не горит. Некоторые врачи не любят приходить к замужним женщинам, когда те одни, или же сами женщины этого не любят, или их мужья. Как бы то ни было, он решает пойти к другому пациенту. Но тот живет в соседнем квартале, а между двумя улицами есть аллея, поэтому он берет сумку и идет по аллее.