Книга Ребе едет в отпуск, страница 109 – Гарри Кемельман

Ребе встал, подошел к окну и выглянул на аллею, которая тянулась между домами.

— Вечер был туманный, а потом, если помните, пошел дождь. Возможно, он использовал фонарик, чтобы освещать дорогу, и я полагаю, что на вашем подоконнике он обнаружил бомбу — с улицы ее не очень было видно.

— На этом подоконнике? На моем?

Ребе кивнул.

— Именно. Гиттель уверяла меня, что они охотились за вами, и она, похоже, права. Она говорила, что вы занимаете высокий пост в правительстве.

— Конечно, я была права, — самодовольно заметила Гиттель. — Зачем террористам старый торговец подержанными машинами? Я с самого начала говорила, что им нужен ты, Авнер. — А ребе она сказала: — Авнер занимает высокий пост. Там, в Тель-Авиве, до приезда сюда…

— Ша, Гиттель. Ты слишком много болтаешь, — оборвал ее Адуми. — Итак, вы думаете, бомба лежала на моем окне? И Бен Ами ее увидел?

— Я так полагаю. — Ребе наклонился назад так, что оказался на уровне подоконника. — Не знаю, что бы я сделал, если бы нашел бомбу, как доктор Бен Ами. Наверное, ужасно бы перепугался. Она ведь могла взорваться в любой момент. А что он мог сделать? Убежать прочь? Попытаться ее разрядить? Он не знал, как давно бомба там находилась и когда должна была взорваться. По-моему, он поступил разумно. Он вспомнил, как в газетах учили разряжать подобные устройства — сдвигать переключатель. Затем ему бы следовало вызвать полицию, приехали бы полицейские машины, прочесали квартал и перепугали вашу жену. Вместо этого он звонит вам, ведь он знал, что теракты — больше ваша забота, чем полиции. Он знал, что вы с этим разберетесь, позвонил вам и сказал, что хочет сообщить что-то важное.

Адуми кивнул.

— И что он вам сказал при встрече?

— Только то, что осмотрел жену и решил, что ей надо лечь на обследование.

— Но он звонил вам до осмотра.

— Ну, может, он уже тогда думал…

— Тогда бы он сказал, что хочет что-то с вами обсудить, а не сообщить.

— Вижу, куда вы клоните, — кивнул Адуми. — Он идет по аллее и видит бомбу, разряжает ее и звонит мне. Затем, вместо того, чтобы ждать моего прихода домой, идет к Мевамету. Почему бы и нет? Не стоять же ему на месте. Но если даже принять вашу версию о его драке с Меваметом, я все равно не понимаю, зачем ему снова заряжать бомбу. Вы сказали: чтобы свалить все на террористов, но зачем? Он мог сказать, что позвонил в дверь Мевамета и никто не открыл…

— Потому что там был Рой! — воскликнул ребе. — Когда он уходил от Мевамета, то встретил Роя. Смерть, очевидно, была случайной, но все же в результате насилия. Началось бы расследование, кто бы ему поверил? Он закрепился в Израиле, пользовался уважением и почетом, а если бы полиция начала копать, все пропало. Если ничего не предпринять, тело нашли бы на другой день, Рой бы заявил, что видел доктора выходящим из квартиры. Но потом он вспомнил о бомбе и решил разыграть теракт, так как знал, что террористы тут же возьмут на себя ответственность. И вообще, они же подложили бомбу! Так что он ее снова зарядил и положил на подоконник Мевамета.

— Но он подвергал риску Сару, — возразила Гиттель.

— Разве, мистер Адуми? — спросил ребе. — Описание бомбы в газете показывает, что она была ограниченного радиуса действия и силы.

— Это правда, — подтвердил Адуми. — Конечно, был шум от взрыва, но он дал ей снотворное. Она проснулась и снова заснула. Бедный мерзавец — не могу не жалеть его. — Он встал и принялся ходить по комнате, а трое собеседников молча следили за ним. — Возможно, с Абдулом мы не продвинулись, так как занимались Меваметом. Если бы мы изменили порядок допроса… — Он замолчал и повернулся к Стедману. — Мне… мне очень жаль. Иногда мы ошибаемся… понимаете… это все для блага государства…