Книга Пиковый туз, страница 65 – Стасс Бабицкий

– А припомните, Гурий Прокопыч, много ли господ ездит к вам на курляндских экипажах?

Дворецкий услышал это самое «к вам», также произнесенное с ударением, и приосанился.

– Об сию пору никто в таких не визитирует. В прошлом годе баронесса фон Диц часто приезжала в своей роскошной карете – золоченые фонари, бархатные шторы, инхрустации на дверках. Четверка вороных коней. Но по весне, сказывают, поломалась. С тех пор на рыдване катается.

Сломанная карета! Да еще и курляндская. Выходит, за нитку удалось вытянуть не клубок, а живую и трепыхающуюся рыбину. Надо срочно ее потрошить.

– Где живет госпожа фон Диц?

– На Полянке, домище в самом начале улицы. Мимо не пройдете. По вечерам она редко бывает, а днем, глядишь, застанете.

– Больше никто не ездил?

– Нет… А впрочем, было. Было, ваша правда! Не держал в уме, но вспомнилось. Однажды Лизавету Генриховну, – царствие ей небесное! – привозил дальний родственник. Вроде, тоже барон. Сам в наш дом не особо вхож, княгиня не одобряла евонного нахальства. Но фрейлину опекал… Вот у него карета была, с сине-белыми занавесками.

– Это не тот ли барон, что недавно сгорел в своем имении?

Дворецкому вопрос не понравился. Он задумался: а не сболтнул ли лишнего? Лед застыл в глазах еще до того, как прозвучали слова.

– Я человек маленький, – отрезал Гурий, выпрямляясь во весь свой огромный рост. – Мне об таких новостях не докладывают!

Мармеладов не настаивал. Против воли из человека правду не вытащишь. Тот рассердится, затаит обиду, а в этой истории враждебности уже предостаточно.

– И на том спасибо. Передайте Мите, я непременно проведаю его завтра.

Вежливо поклонился. В ответ удостоен был сухим кивком и невнятным ворчанием. Мефистофель выкрутил ухо лакею, протащил за собой пару шагов, а после – выместив злобу, – направился к бирже извозчиков. Рыжий мужичонка перехватил корзину поудобнее и засеменил следом. А куда деваться? Служба-с.

Сыщик проводил их взглядом до угла церкви Параскевы Пятницы, а как скрылись они, загляделся на окно храма. Черный квадрат на белой стене. Идеальное сочетание цветов и совершенная форма. Художники такое вряд ли будут рисовать, им завитушки да орнаменты подавай, но для логического ума милее картины нет. Глядя на четкие линии, проще разобраться с ворохом мыслей в голове, расставить по углам подозрительные фигуры и проследить связи между ними.

Доротея фон Диц была близка с покойным бароном по возрасту и происхождению. Остзейскую голубую кровь оба ценили превыше прочих – судя по тому, что потрудились пригнать экипажи аж из Митавы^[81], за тысячу верст! Это обошлось в солидную сумму, в Москве такими деньгами купишь три кареты. Но чтобы с особой надменностью подчеркнуть свое превосходство, золота не жалеют. Непонятно, часто ли общались эти двое, но их знакомство сомнению не подвергается – хотя бы через Лизавету, которую баронесса, по собственному признанию на вчерашнем приеме, знала с младых лет.

Фрейлина и ее дядя – еще одна сторона квадрата. Связаны родственными узами. В наши черствые дни это почти ничего не значит, но добрый кусок наследства старого барона отошел именно к племяннице. Согласитесь, налицо признак душевного расположения.

Линия логических умозаключений протянулась от зарезанной барышни к Пиковому Тузу. Никто не станет отрицать общего интереса, пусть он проявился не в любви и привязанности, а напротив, в жутком конфликте. Убийцу с жертвой всегда что-то связывает, и полицейские следователи именно в этой связи ищут обычно «мотив преступления». Гнусную, как правило, тайну, разгадка которой решает все дело. Почему незнакомка в капюшоне расправилась с тремя девицами и пыталась умертвить польского графа? Ответ на этот вопрос, может статься, знает г-жа фон Диц. Уверенности в этом не было, но Мармеладов замкнул квадрат: прочертил мысленный пунктир от спесивой дворянки к чудовищу на мосту. Пусть даже они никогда не встречались, но одно общее у них есть. Пресловутый гвоздь.