Онлайн книга «Пиковый туз»
|
– Лучше помедленнее. Мимо ресторации проезжать будем, останови на минутку. Заморим червячка. – Ближе к Гурину[90]заглянуть, вон уж окна на углу светятся. Но чичас все театралы к нему двинулись, столов свободных не сыскать. Да и за минуту поесть разве успеешь? Лошади остановились у аляпистого подъезда. Швейцар в галунах распахнул дверь, из которой потянулись вкуснейшие запахи и разухабистая песня. – Зря к парадному сунулся? – засмеялся сыщик. – Двигай на задки. Лихач растерялся: зачем это приличному господину с черного входа в ресторан заходить?! Но объехал здание, как велено, встал у подслеповатых окошек. Мармеладов стукнул в одно из них и подбросил на ладони монетку. Грязно-белый колпак поваренка исчез в облаке пара. Вернулся малец с глиняной плошкой, опрокинул ее содержимое на ломоть ржаного хлеба и протянул в обмен на денежку. – Бульонка! – ахнул кучер. – Точно, она самая, – подтвердил сыщик, возвращаясь к коляске и откусывая на ходу. – Хочешь? – Не-не-не! Знал бы ты, барин, из чего ее делают. – Известно из чего. Собирают за день мясные объедки с тарелок, нарезают меленько, сдабривают перцем, лаврушкой, и после запекают в печи. Часа через два ресторация закроется, к этому окошку потянутся нищие да проходимцы уличные, но бульонка уж простынет к тому времени, Жевать ее холодную удовольствие небольшое. А так, – с пылу, с жару – объедение! – Чудной ты, право, пассажир! – Иные нос воротят, но ведь вкусно, сытно и стоит копейку. А чичас, – передразнил он лихача, – экономить надо, пока ты меня грабишь. Быстряков заметно сконфузился и, чтобы прикрыть это, скорчил обиженную мину. – Прям уж, грабишь. – Целое представление с дружками разыграл. Они цену бесстыдно набивают, а тут ты выходишь… Благодетель! Не надо, не надо изображать оскорбленное достоинство. Вы тишком перемигивались, я заметил. Небось, по очереди клиентов ощипываете, жулики. Двое цену загибают, а третий везет. Сегодня ты, завтра – кушак или редингот. – Лады, разумник, скину три рубля. Выйдет тебе честная цена за ночной извоз. – Брось, уговор есть уговор. Только ты учти: доверия между нами нету, а я все каверзы наперед вижу, и ежели затеешь чего – берегись! До Пречистенского бульвара ехали молча. Дома по обе стороны укладывались спать, зевая подворотнями и плотно зажмуривая ставни. В начале века здесь проживали дворяне – Нарышкины и Муравьевы. В двух особняках собирались декабристы, строили планы переустройства империи; в остальных устраивали балы и банкеты. А теперь вокруг сплошь доходные дома, где селится неблагонадежный сброд. Оттого и настроение этой местности сильно изменилось. Прохожие улюлюкали вслед экипажу, а буйный пьяница, – по виду из мещан, – запустил каменюкой, промахнулся и взвыл от досады. Кучер пробурчал забористое ругательство. – Хорош дуться, ворчун, – ухмыльнулся сыщик, стряхивая хлебные крошки с одежды. – Расскажи-ка… Ты ведь семь рублей не от балды назвал, а педантично рассчитал. По какому признаку определяешь, сколько клиент готов заплатить? – По шляпе, в основном. Свернули на набережную. Вот, кстати, еще одно отличие: обычные извозчики перед поворотом чуток притормаживают, лихач же нахлестывает, чтоб коляску слегка занесло, а у седока перехватило дух. Ефим еще и свистнул, для веселья, потом растолковал: |