Книга Пиковый туз, страница 80 – Стасс Бабицкий

Мармеладов побледнел, но не двинулся с места. Те, кто мечется в панике, обычно, имеют мало шансов выжить. Он понял это во время бунта в уральской пересыльной тюрьме, где охрана перебила три четверти заключенных. И матерых, кидающихся со звериным рыком прямо на штыки, и трусоватых – эти ползли на коленях, поскуливая, жались к решетке. Осужденный номер 251276, – к тому времени он уже забыл прежнюю фамилию, а новой еще не обзавелся, – мерил свою жизнь не слишком высокой ценой. В острожном мире могли зарезать средь бела дня за ломоть хлеба или придушить ночью, чтобы забрать крепкие еще сапоги. Погибнуть тут или после – какая, в сущности, разница? Но остатки былой гордости заставили взять разум под контроль. Он отошел к дальней стене, встал там, сложив на груди руки. Спокойный, недвижимый, погруженный в себя. Немногие каторжники последовали его примеру и тем спаслись, а тех, кто суетился, солдаты добили прикладами.

Вот и теперь остудил вскипевшую кровь усилием воли. Огляделся. Шляпу отбросило вправо. Стало быть, стреляли слева. Из башни. Проковырял бойницу на свою беду! Но есть и плюс: солнце светит в лицо убийце, мешая прицелиться.

Услышав новый выстрел, сыщик отпрыгнул в сторону и поспешил укрыться за руинам каретного сарая. Вновь грянул гром. Между лопаткой и позвоночником чесалось, зудело, тело заранее угадало, куда именно попадет визгливый свинец. Не добежав до спасительного угла считанные дюймы, Мармеладов рухнул, широко разбросав руки.

И затих.

Разумеется, он притворился.

Лежал, будто мертвый, неудобно скрутив голову для достоверности, а сам сквозь ресницы наблюдал за входом в башню. Стрелок непременно должен появиться оттуда и подойти к жертве. Если это разбойник, не рискнувший грабить «внапрыг», – поди, угадай барина, можа у него пистоль в запазухе! – то самое время обшарить карманы. Если же, как предполагал Мармеладов, злодей послан по его душу, то захочет убедиться, что заказ выполнен. Сперва понаблюдает, не шевельнется ли подстреленный. Перезарядит винтовку, но палить не станет. Смысл выцеливать издали? Проще упереть ствол в грудь и спустить курок.

Три минуты. Тишина. Еще минута. Ни малейшего движения. Шея затекла, но сыщик ждал. Две минуты. Невнятное похрустывание.

Показалось…

Нет, из арки вышла фигура в черном плаще с капюшоном. Неужели Пиковый Туз?! Вряд ли, этот намного выше девицы с моста. Слезы, выступившие из-за долгого лежания в неудобной позе, мешали разглядеть силуэт четко. А сморгнуть нельзя, может заметить движение.

Убийца шел не спеша, забросив ружье на плечо. Поверил, выходит. Не ждет подвоха. Эта беспечность дорого аукнется, когда мнимый покойник вскочит перед ним и закричит, нагоняя страху. Скрутит оторопевшего, да выспросит: по чьему приказу стрелял, супостат?

– А ну, сто-о-ой! – раздался зычный вопль.

Незнакомец обернулся на голос. Взял ружье наизготовку, прицелился, но не выстрелил. Огромными скачками понесся к рощице. Плащ раздулся за спиной, напоминая крылья зловещей птицы. Стервятника.

– Сто-о-ой, гнида! У-у-ух я тебя чичас!!!

Лаковая коляска мчалась по лугу, устрашающая и грозная, как боевая колесница. Лошади ржали, скаля зубы, взбрыкивали копытами. Кучер поднялся во весь рост и крутил над головой кнут. Стращал. Ругался.

– Все одно догоню! – рявкнул Быстряков, выезжая на пепелище. – Из-под земли достану!