Онлайн книга «Пиковый туз»
|
Семь ступеней. Короткий и узкий коридор. Решетка. Прикрытая, но, по счастью, не запертая. Небольшая каморка. Кольцо вбито между валунами. Это уже не под факел, вон какая толстая цепь приделана. Медведя держали, для увеселения барина? Сомнительно… Лежанка из соломы в углу – не сгорела, огонь сюда не добрался. Пустая миска, видимо, у изголовья, в ногах – грязное ведро. Это напоминает не звериную клетку, а острожный карцер. Тут запирали людей. Строптивых слуг? Беглых крепостных? Индюки напыщенные больно щиплются, если их разозлить, и курляндец тоже не церемонился. На другом конце цепи болтался широкий ошейник из черной кожи. С хитрым замком в районе затылка, такой не расстегнешь без ключа. Сбежать не удастся. Сиди. Молчи. Сходи с ума от безысходности. Вот и куковали бедолаги в темноте, на привязи. Неделю? Месяц? Вряд ли кто протянул бы в подвале дольше. Мармеладов сглотнул горький комок и вышел, бросив на земляной пол остатки прогоревшей газеты. На солнцепеке долго жмурился, подставляя лицо ветерку. Пусть уносит воспоминания, нахлынувшие в этой проклятой темнице. Отложим меланхолию на завтра или, хотя бы, до вечера. Пока же нужны свежесть и легкость мысли, иначе ускользнет что-то важное. К примеру, – он открыл глаза, – это пепелище. Большущий дом выгорел и рассыпался. Крыша провалилась внутрь, сокрушая мебель и фортепьян. Перины тлели, воняя жженым пером и пухом. В каждой комнате что-нибудь обязательно разбилось или сломалось. Почему осколки сметены в аккуратные горки? Предположим, искали тело барона, чтобы похоронить. Или мародеры из окрестных деревень приходили поскрести по сгоревшим сусекам, добыть серебряные ложки или подсвечники из бронзы, очистить от сажи и копоти, а после выгодно продать. Или… Вдруг здесь искали улики? Но не полиция. Тот, кто стремился их уничтожить… Убийца! Смерть к Леопольду фон Даниху нагрянула внезапно. Ничто ее не предвещало, оттого баронесса называет эту историю «трагедией» и до сих пор рыдает о добром друге. Будь тот болен или дряхлел годами, благородная дама смирилась с утратой заранее. Почему бы не предположить, что курляндца придушили или зарезали, а после уже подожгли комнату, желая скрыть следы? Получается, цепь зловещих преступлений гораздо длиннее, чем думает следователь Хлопов. Цепь… Шальная мысль мелькнула и спряталась в лабиринте извилин. Сыщик добрел до каретного сарая, от которого остались две полуразрушенные стены. В углу притулилось колесо с выбитыми спицами. Больше ничего. Разграбили подчистую. Сюда прислуга и ломанулась, пока пожар не разгулялся. Никто не станет подвергать жизнь опасности, вытаскивая стул или супницу из полыхающего дома. А в сарае инструменты, упряжь, экипаж – они денег стоят. И угрозы, практически, никакой. Так, потрескивает на крыше, но управимся, да? Мабуть, сдюжим… Карету тащили волоком, толчками, оставляя неровную колею. Сыщик прошел по следу, наклонился, чтобы разглядеть поближе и в этот миг над головой свистнуло. Не громко, но жутковато, словно безносая старуха замахнулась острой косой. Ощущение близкой смерти возникает не в голове – вряд ли успеешь подумать, – и даже не в бешено колотящемся сердце. Это чувствуется кожей, в которую разом впились тысячи иголок, от пяток до макушки. Далекий раскат грома. Снова свист. Вой. Нарастает. Летит! Пуля сбила цилиндр и только тогда самая длинная игла пронзила висок озарением: ох ты, стреляют! |