Книга Гремучий студень, страница 82 – Стасс Бабицкий

— Зар-р-раза! — следователь пнул шкап и еще две банки с пиявками упали на пол, разлетаясь вдребезги. — Зря время потратили. Это не та банда!

Унтер-офицер подбежал на гневный рев и замер, ожидая приказаний. И они тут же последовали:

— Трупы свези на кладбище, нам они без надобности. Собирай всех, кто еще держится на ногах. Продолжайте проверять аптеки! Их уже немного осталось — почитай, всю Москву наизнанку вывернули. Коляску мне подать немедленно! Хотя, — полковник выглянул за порог, — вон сколько снега намело. Раздобудь-ка лучше сани! А я пока допрошу ту парочку.

— Так этот ваш… — жандарм замешкался, вспоминая фамилию, — Мармеладный… Уже начал допрашивать.

— Шта-а?! Где?

— В подвале, — унтер-офицер махнул рукой и мстительно добавил. — А Кашкин даже не рыпнулся, чтобы его остановить.

Порох слетел вниз рассерженным ураганом, намереваясь устроить сыщику выволочку, но увидел, что оба задержанных говорят, перебивая друг друга. Замер на пороге. Прислушался.

— Три раза уже в этом годе…

— Три раза взрывали котлы пивоваренного товарищества Гивартовского, — повторил Мармеладов. — И еще дважды бросали бомбы в цеха прохоровской мануфактуры. Вы убили семерых рабочих и трех сторожей. Так?

— Все так, ваш-ство, — блеял малой.

— Но зачем?

— Ради низа… вержения, — выпалил бандит с лестницы, дергая себя за сивый ус.

— Царя сбросить хотели, — подхватил его подельник. — Мы идейные, ваш-ство.

— Политические? — уточнил сыщик.

— Агась. Такие мы и есть.

— Кто у вас за главного?

— А Ипатий совсем убитый?

Мармеладов посмотрел на полковника. Тот кивнул.

— Вот он и главный, — облегченно вздохнул усатый.

— Бойчук вам знаком? — следователь задал этот вопрос бесстрастно. — Чего затихли-то? Фрол Бойчук. Знаете такого?

— Н-н-нет, — выдавил усатый, прижав пальцем дергающееся веко. — Такого не знаем.

— А мне думается, знаете. Только говорить не хотите, — Порох подошел вплотную к арестованным и заорал:

— Говори, мразота! Где Бойчук прячется?

— Не знаю, ваш-ство, — промямлил усатый, а малой от страха попросту онемел — раскрывал рот, да сказать ничего не получалось.

— За дур-рака меня держите?! — ярился полковник, вцепившись в их загривки. — Дружка покр-рываете? Бар-раны паршивые!

Бандиты были на грани обморока — один побледнел, второй покрылся красно-ржавыми пятнами, — и не падали лишь потому, что Порох крепко держал их за волосы.

— Остыньте, Илья Петрович, — сказал Мармеладов, по прежнему сидящий на мешках с бертолетовой солью. — Эти двое ничего не знают о Бойчуке.

— Как бы не так! — полковник упрямо крутил вихры цепкими пальцами. — Все политические знакомы меж собой, они же одно дело делают.

— Они-то одно, — согласился сыщик, — а эти — другое.

— В каком это смысле? Они же сами покаялись, что бомбы кидали. И в аптеке мы обнаружили бертолетову соль, фосфор, кислоту… Доказательства же!

— Бомбы они кидали, но не ради низа… вержения царя, — передразнил Мармеладов.

— Да какая же еще цель может быть у бомбистов? — Порох задумался и отпустил арестованных, те со стонами рухнули на пол. — Они же сами сказали, что политические… Постойте-ка, а с чего они с вами заговорили и выдали всю подноготную? Отчего такая доверительность?

— А у вас такая подозрительность? — парировал сыщик. — Я действовал под присмотром трех полицейских. Спросите Кашкина, какой аргумент подействовал на арестованных.