Книга Искатель, 2001 №11, страница 49 – Тэлмидж Пауэлл, Анатолий Ковалев, Станислав Родионов, и др.

— Отдохнуть.

— Нет. Подпитать свое биополе другими, чужими биополями.

— Полтергейст, Сергей Георгиевич, я видел воочию.

— Боря, знаешь, почему полтергейст бушует?

— Почему? — попался я.

— Из-за жадности хозяев — не кормят.

Откровенной насмешки мне не вытерпеть даже от Рябинина. Тем более что я видел воочию… При помощи эрудиции следователя не одолеть: мы, оперативники, работаем на «земле» и живем фактами. Утром я встретился с Антониной Михайловной и забрал свой диктофон. Видел воочию и прослушал воочию, вернее, в оба уха.

Я открыл сумку, достал диктофон и, сделав информационную вводку — как его поставил в квартиру — включил.

Шумы, двигают стулья… Пьют чай, разговор слышен плохо… Долгая тишина… Опять разговор… Тишина… И вдруг почти оглушительно… Стук-стук- стук-стук! Четыре раза.

— Сергей Георгиевич, что это?

— А кто был в квартире?

— Жена говорит, что никого.

— По-твоему, полтергейст бродит?

Я прокрутил пленку обратно. Стук-стук-стук- стук!

— Да, или работает громадная мышеловка.

— Только ловит не мышей, а дураков.

— Сергей Георгиевич…

— Боря, это срабатывает та самая пружина, которая сбросила с полки кастрюлю.

Слова Рябинина сперва меня обескуражили, но потом легли точненько, как патроны в обойму. Доллары, барменша, выдуманный полтергейст… В квартире Поскокцевых надо делать обыск. Легко сказать: кто мне даст санкцию без возбуждения уголовного дела? А кто решится возбудить дело, если все факты — полтергейст, звук пружины, любовница — не криминального свойства? Надо еще раз идти к Рябинину — он решится. Но сперва к Камилле.

Кафе открывалось в полдень, но оно для оперативных бесед — место неудобное. Узнав ее адрес, в десять утра я позвонил в дверь, затянутую в крепкую синтетику. Камилла не удивилась, потому что работники злачных мест с милицией имеют дело частенько. Она кокетливо предположила:

— Виктор Оладько оперативник, значит, и вы оперативник.

Меня провели не в какую-нибудь кухню, а в гостиную, показавшейся мне необычной. Ага, кованая мебель в стиле «Кантри». Я расположился на диванчике с металлическими завитушками и мягким сиденьем. Хозяйка спросила:

— Виски «Аппертэн»?

— Нет, спасибо.

— Водка «Юрий Долгорукий»?

— Я на службе.

— Ну уж от кофе не откажетесь!..

Столешница черного дерева, перекрещенная полосками полированного металла; вместо ножек чешуйчатые железные дракончики.

Кофе принесла, разумеется, в кованых джезвах. Фарфоровые чашечки белели, как ромашки на пожарище.

Я похвалил кофе и ее наряд. Она довольно засмеялась:

— Я ношу одежду женщины, имеющей свои взгляды.

— А какие у вас есть взгляды?

— Разные.

— И политические?

— Да, я за безопасный секс.

Свободная джинсовая рубашка приподнялась на груди, словно под ней улеглась кошка. Джинсовые брюки-стрейч, сандалии, прическа женщины с достоинством леди… Вид женщины, имеющей политические взгляды.

— Хотите свинину-карри? — спросила она.

— Нет, спасибо.

— А хотите сделаю горячую хачапури?

— Нет-нет.

Я не понимал ее радушия. Из-за Оладько? Выходило, что Поскокцев ей не сказал, кто я и какой материал проверяю. И хорошо. Камилла вдруг проговорила:

— Ну, я слушаю.

— О чем?

— Вы же хотите просить меня о сотрудничестве?

Я догадался: Камилла заключила, что опер пришел вербовать ее в негласные агенты. То есть в стукачи. Перейти к разговору о Поскокцеве стало трудней. Оглядев обстановку комнаты, я бросил невнятно: