Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 85 – Морис Леблан

Завладев деньгами, он придаст тайнику первоначальный вид. Когда Филипп Гаверель убедится, что пакет на месте, он не станет проверять его содержимое и преспокойно проведет следующие двадцать четыре часа не в «Оранжерее», а у племянниц. Так что кража обнаружится не раньше начала октября.

Но, приехав утром на своем автомобиле, Люпен обнаружил, что накануне на берегу идиллического озера случилась трагедия, результатом которой стали совершенно неожиданные и жуткие события…

Прежде всего следует отметить, что на обеде в «Клематисах», предшествующем ужасным двенадцати часам, в течение которых разворачивалась эта трагедия, царила веселая непринужденная атмосфера, дышавшая влюбленностью и доброжелательностью. Сестры принимали двоих молодых людей, и никто из присутствующих не подозревал, что вскоре им предстоит стать жертвами рока. Увы, бури не всегда сопровождаются тревожными предзнаменованиями. Эта разразилась в ясном небе внезапно. И никакое предчувствие не закралось в сердца тех, кто вскоре должен был познать ужас и смерть.

Они смеялись и оживленно обсуждали свое ближайшее будущее, а также планы на завтра и следующую неделю. Сестры Гаверель после смерти родителей (с тех пор прошло семь-восемь лет) продолжали жить в «Клематисах» под присмотром гувернантки – старой Амели, которая воспитывала их с рождения, и ее мужа Эдуара, также работавшего в доме.

Старшая сестра, Элизабет, высокая белокурая девушка с прелестной невинной улыбкой и немного бледная после болезни, обращалась в основном к своему жениху Жерому Эльмасу – красивому малому с открытым лицом, который нигде пока не служил и имел доставшийся от матери домик в пригороде Везине, вблизи парижской дороги. Прежде чем стать женихом Элизабет, он был ее другом; что же до младшей, Роланды, то, зная ее с детства, он обращался к ней на «ты». Молодой человек частенько обедал в «Клематисах».

Роланда, которая была намного младше сестры, отличалась большей выразительностью лица, природной красотой и прежде всего особенным, каким-то мистическим очарованием. И конечно, она не могла не привлечь внимания другого молодого человека, Фелисьена Шарля, который не переставал украдкой бросать на нее взгляды, словно не осмеливаясь смотреть ей в глаза. Был ли он влюблен в нее? Роланда не могла бы ответить на этот вопрос. Он был из тех загадочных натур, чьи лица непроницаемы, а чувства упрятаны за семью печатями и которые, похоже, никогда не открывают того, что думают и чувствуют.

Обед закончился; вчетвером они перешли в студию – комнату довольно просторную, однако очень уютную благодаря расстановке мебели, безделушкам и книгам. Широко распахнутое английское окно выходило на узкую лужайку, отделявшую виллу от пруда. Неподвижная вода отражала густые кроны деревьев, их длинные ветви, нависающие над гладью пруда, соединялись со своим отражением. Наклонившись чуть вперед, можно было увидеть справа, метрах в шестидесяти, другую виллу – «Оранжерею», где жил дядя Филипп. Низкая изгородь обозначала границу между двумя садами, но череда лужаек окружала пруд сплошной лентой. Элизабет и Роланда с минуту стояли, взявшись за руки. Казалось, сестры бесконечно любят друг друга.

Роланда выказывала самоотверженность и постоянное беспокойство. Состояние Элизабет после перенесенной болезни еще требовало соблюдать осторожность.