Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 88 – Морис Леблан

Жером обыскал его карманы. В грязном бумажнике лежало несколько листков, среди них – две карточки с написанным от руки именем: «Бартелеми».

В кармане куртки слуга обнаружил ожерелье Элизабет из крупного морского жемчуга.

Крики и выстрел были слышны далеко за пределами двух вилл, так что теперь отовсюду спешили люди – они заглядывали поверх садовой решетки и даже стучали дверным молотком, пытаясь войти в «Клематисы». Связались с комиссариатом в Шату и с жандармерией. Прибыли стражи порядка. Место преступления отгородили от зевак. И приступили к осмотру.

Жером Эльмас лежал рядом с убитой невестой, прикрыв глаза судорожно сжатыми кулаками. Когда тело переносили в дом, он не двигался; когда его позвали к Роланде, которая с какой-то ожесточенной энергией обряжала Элизабет в подвенечное платье, он отказался идти. Он не желал сохранять в памяти свою возлюбленную в ее теперешнем, отмеченном смертью образе.

Фелисьен Шарль, вернувшийся в «Клематисы», как только ему сообщили о трагедии, и получивший отказ Роланды с ним увидеться, предпринял попытку расшевелить Жерома и приобщить к расследованию. Он подвел его к трупу убийцы, который уже лежал на носилках, и спросил, видел ли Жером этого человека раньше. Он также задал ему вопросы об обстоятельствах трагедии. Но ничто не могло отвлечь Жерома и вывести из оцепенения.

Когда же с вопросами к нему пытались обратиться полицейские, он укрылся в студии, где последний раз видел Элизабет живой, и больше не показывался.

Вечером Роланда по-прежнему оставалась в комнате сестры, а измученный усталостью Жером – который все же уступил настоянию слуги Эдуара и поужинал, не заметив, впрочем, вкуса еды, – забылся тяжелым сном. Проснувшись, он спустился в сад, пересек его при свете луны и, упав на лужайке, снова заснул на мокрой траве среди цветов.

Начавшийся дождь разбудил его; Жером встал и пошел в дом. У лестницы он встретил Роланду, которая пошатываясь спускалась вниз с потемневшим от горя лицом. Они пожали друг другу руки, не проронив ни слова. Казалось, для них на свете нет ничего, кроме боли. Около часа ночи Жером ушел.

Роланда вернулась в комнату Элизабет и продолжила ночное бдение у тела вместе с гувернанткой. Оплывали горящие свечи. Их пламя дрожало от долетавшего с пруда свежего ветерка.

Шел довольно сильный дождь. Наконец наступил рассвет. На бледно-голубом небе еще сияло несколько звезд, но легкие облачка уже золотились в первых лучах солнца.

Именно в эти минуты на проселке, ведущем в город Шату, дорожный рабочий обнаружил Жерома Эльмаса, который, мокрый от дождя и в полубессознательном состоянии, лежал на обочине и стонал. Его воротник был испачкан кровью.

Почти в то же время на другой дороге, в этот ранний час совершенно пустынной, молочник нашел еще одного раненого, который получил удар ножом в грудь, – это был хорошо одетый юноша в черных бархатных брюках, таком же пиджаке и с галстуком-бабочкой в белый горошек. Костюм выдавал в нем художника. Молодой человек был рослым и отличался крепким телосложением.

Этот пострадал серьезнее. Он не двигался, однако еще дышал, и его сердце слабо билось.

Все утро в мирном Везине толпились люди; прибывали жандармы, инспектора в штатском и агенты в мундирах; фырчали двигатели, работая в автомобильной пробке на холостом ходу; сновали репортеры и фотографы. Встречая коллег, они перебрасывались парой слов. Циркулировали самые невероятные и противоречивые слухи.