Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 90 – Морис Леблан

Внезапно кто-то прервал полицейского:

– А не могли бы мы с тем же успехом предположить, господин старший полицейский инспектор, что сегодня ночью произошла трагедия с участием не троих мужчин, то есть нападавшего и двух жертв, а только двоих: Жерома Эльмаса и некоего субъекта, атаковавшего месье Эльмаса и после ранения, полученного от последнего, сумевшего проползти триста-четыреста метров до того места, где его нашли?

Эту неожиданную гипотезу, высказанную незнакомцем, выслушали не без интереса. Удивленные взгляды присутствующих обратились к чужаку. Кто он? Для всех было очевидно, что он вышел из виллы «Клематисы» и услышал заключение инспектора Гуссо. Но по какому праву он вторгся в разговор?

Полицейский инспектор, раздраженный тем, что эта гипотеза вытесняет его собственную, спросил:

– А вы, месье, собственно, кто?

– Рауль д’Аверни. Моя вилла находится неподалеку, напротив большого озера. Меня не было несколько недель, и вот, вернувшись сегодня утром, я узнал о том, что здесь произошло, от молодого архитектора, который живет у меня и обустраивает мой дом. Фелисьен Шарль дружил с барышнями Гаверель и вчера обедал с ними. Час назад я проводил его до дома мадемуазель Роланды и не счел зазорным немножко пройтись по саду и послушать ваши блестящие умозаключения, господин старший инспектор. Они выдают виртуоза сыскного дела.

У Рауля д’Аверни был такой лукавый вид, что любой другой на месте старшего инспектора Гуссо почувствовал бы, что над ним смеются. Но инспектор Гуссо так пыжился, так был уверен в своих талантах, что ему это и в голову не пришло. Польщенный заключительным комплиментом, он слегка поклонился и ограничился тем, что решил сбить спесь с симпатичного дилетанта.

– Это предположение, месье, я уже рассмотрел, – сказал он, улыбаясь. – Я даже высказал его господину Эльмасу, который возразил: «А каким оружием я бы его ударил? У меня его не было. Нет. Я защищался как мог, пинками и ударами кулаков. Я ударил противника по лицу и обратил его в бегство», – сказал мне господин Эльмас, хотя сам при этом уже был ранен. Ответ исчерпывающий – не правда ли, месье? Однако я осмотрел второго раненого: на нем нет никаких следов ударов – ни на лице, ни где-либо еще. Следовательно…

Рауль д’Аверни в свою очередь слегка поклонился.

– Блестящее обоснование, – сказал он.

Но следственный судья господин Русслен, которому вновь прибывший понравился, спросил его:

– Может быть, у вас есть еще какие-нибудь наблюдения, которыми вы могли бы поделиться?

– О! Ничего особенного. И я боюсь злоупотребить…

– Говорите, говорите… прошу вас. Мы столкнулись с делом, которое представляется безнадежно запутанным, и даже маленькая подсказка может иметь значение. Слушаем вас.

– Итак, – начал Рауль д’Аверни, – причина, по которой подвергшаяся нападению Элизабет Гаверель упала в воду, очевидна всем, не так ли? Это обрушение деревянных ступенек. Я осмотрел их. Они держались на двух сваях, забитых в дно пруда на довольно большую глубину. Однако эти сваи не устояли под толчком по той простой причине, что они были недавно подпилены на три четверти своей толщины.

Эти слова были встречены изумленными восклицаниями. Из дома, опираясь на руку Фелисьена Шарля и слегка пошатываясь, вышла Роланда. Она тоже услышала речь господина д’Аверни.