Книга Танцоры в трауре, страница 9 – Марджери Аллингем

Сутане ничего не сказал, и, почувствовав, что на него не обращают внимания, бывший полицейский поднес цветы к носу и лениво понюхал их. Внезапная смена выражения его лица была нелепой, и он с восклицанием уронил букет.

“Чеснок!” - воскликнул он, его маленькие глазки округлились от изумления. “Чеснок! Эй, что ты об этом знаешь! Это принес посыльный, не так ли? Что ж, думаю, я могу там проверить. Извините меня.”

Он подобрал цветы и выскочил с ними из комнаты. Сутане поймала взгляд Кэмпиона в зеркале и повернулась к нему лицом.

“Все это тривиально”, - сказал он извиняющимся тоном. “Маленькие брызги злобы в два с половиной пенса. Сами по себе они незначительны, но примерно через месяц они теряют одного ”.

Он замолчал и улыбнулся. Когда он заговорил снова, это было сделано для того, чтобы раскрыть основное обаяние этого человека, обаяние, которое должно было озадачить и в конце концов победить Альберта Кэмпиона, который тогда едва существовал.

“Для меня это еще хуже”, - сказал он. “Я так долго был чертовски популярным парнем”. Его ухмылка стала кривой, а глаза печальными, по-детски умными.

Впоследствии, когда волна обстоятельств достигла своего пика и никто не мог сказать, какие секреты скрывались под ее бурными водами, мистер Кэмпион попытался вспомнить каждое мгновение того долгого и катастрофического дня. Детали, которые в то время казались неважными, мелькали в его голове с раздражающей расплывчатостью, и он тщетно пытался зацепиться за них.

И все же вся история была там, ее можно было прочесть так ясно, если бы только он искал ее.

В знаменательное воскресенье мистер Кэмпион утром отправился в "Белые стены". В тот день Хлоя Пай достигла последней глубины невнимательности, полностью превзойдя все свои предыдущие усилия. Это само по себе было замечательным подвигом, поскольку ее полное пренебрежение к тем, кто ее развлекал, стало притчей во языцех среди множества близких друзей, составлявших ее круг.

Дядя Уильям Фарадей сидел рядом с мистером Кэмпионом в "Лагонде" и указывал дорогу с видом собственника. Был июль, и дороги были горячими и душистыми, коровья петрушка украшала каждую аллею для новобрачных. Дядя Уильям одобрительно фыркнул.

“В двадцати милях от Лондона. В машине ничего нет. Но чувствуешь, что находишься в центре страны. Он, конечно, содержит квартиру, но приезжает сюда почти каждый вечер. Не вини Сутана. В глубине души разумный парень”.

Он взглянул на своего спутника, чтобы убедиться, что тот присутствует.

“Милое старое место”, - продолжил он, получив одобрительный кивок. “Тебе понравится. Раньше оно принадлежало дяде его жены. Девушка хотела сохранить это, когда дело дошло до нее, и Сутане внезапно подумала: "Почему бы и нет?’ У этого автора музыки, сквайра Мерсера, который написал материал для моего шоу, есть небольшой дом в поместье. Носили это годами. На самом деле, именно у него Сутейн познакомился с Линдой, своей женой. Она гостила у своего дяди в "Уайт Уоллс", а Джимми приехал повидаться с Мерсером. Они влюбились, и вот ты здесь. Забавно, как все складывается ”.

Некоторое время он молчал, его старые глаза были задумчивыми, а губы слегка шевелились, как будто он репетировал дальнейшие подробности личной жизни Сутане. Мистер Кэмпион оставался задумчивым.