Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 147 – Энни Кей

– Джинни была как ангел. Святая Джинни. Красивая, талантливая, добрая. Не подкопаешься. Хотя она мне не запрещала разговаривать о парнях, с ней невозможно было делиться ничем подобным. Поэтому я так и не сказала ей, что…

– Вы были влюблены в Джорджа Мида.

У нее чуть заметно вздрогнули плечи, но выражение ее лица по-прежнему оставалось задумчивым, она была далеко от сегодняшнего дня.

– Влюблена. Была влюблена. Эти слова даже на сотую долю не отражают того, чем был Джордж для меня. Он был всем моим миром. Не Джинни со своими церковными песнопениями, стихами, художественной литературой и учебой, а Джордж, мой спортивный Джордж, он был центром вселенной. Мы и в церковь пошли в первый раз с Джинни вне воскресенья, потому что я хотела послушать, как он звонит в колокола.

– Поэтому он и Колокол… – не вопросом, а утверждением сказала я.

Мэри кивнула со значением «очевидно».

– Это тоже многое говорит о Джинни, – продолжила она. – Люди вокруг нее были лишь набором отличительных черт. Даже самая близкая подруга – всего лишь блондинка.

– Довольно поэтичное прозвище, – попробовала неуверенно возразить я.

Мэри только скривилась.

– А Джордж был всего лишь звонарем для нее. А для него она значила куда больше.

– Тогда он уже встречался с Глорией?

– Всегда. Он всегда встречался с ней, сколько я его помню. У папочки Глории были деньги. А Джордж никогда не планировал остаться сыном священника, бедным звонарем в роскошной церкви. Да, в нашей деревне он был выдающимся спортсменом, капитаном футбольной команды, королем выпускного вечера. Но он сам прекрасно понимал, что в восемнадцать лет его успехи закончатся, как и у любого бесталанного и бестолкового красавчика. Поэтому он присосался к Глории, как только понял, что у него эта возможность есть. Но ему всегда хотелось больше. Больше всего, больше всех. А у кого было больше, чем у кого бы то ни было в Холмсли Вейл? Только у Харди. На фоне Харди отец Глории был мелким мещанином, фермером, лишь чуть приподнявшимся над другими работягами. С таким папаша Харди никогда не сел бы за один стол, и не потому, что был снобом, а потому, что им попросту нечего было бы обсудить. Но Джордж не видел в этом препятствий. Он видел Джинни. И хотел ее.

Она снова отпила из фляжки, скривив в горькой усмешке губы.

– Ее все хотели. Она же была папиным ангелочком. Запретный плод манит сильнее других. А она была и хорошенькой. Это как трахнуть диснеевскую принцессу: и пошло, и вряд ли хоть один мужчина отказался бы. Для Джорджа Джинни была главным трофеем. Он хотел получить ее, но на обычные приемчики, на которые попадались все девчонки в округе, она не покупалась. Кажется, она даже не понимала, что Джордж с ней флиртовал, а я не хотела ей подсказывать.

– Было больно? – тихо спросила я.

– Больно? Нет. Это уже не было больно. Больно было наблюдать за тем, какая Джордж и Глория красивая пара. Больно было, когда при каждом удобном случае в отсутствии Глории Джордж задирал любую подвернувшуюся юбку. Любую, кроме моей. А я была готова на все ради него, абсолютно на все. Но он видел во мне только приложение к Джинни Харди, ее верную фрейлину. И в конце концов мне это осточертело.

– Что вы сделали?

– Я? – удивленно округлила глаза Мэри. – Ничего особенного. Но ровно столько, сколько нужно. Хэллоуин такой сумасшедший праздник. Все снимают свои повседневные маски. И мы тоже сняли свои. Все, кроме Джинни, – она, конечно, надела. А я только позвала ее в водонапорную башню. Сказала, что ее там ждет сюрприз. Сюрприз. В этом я даже не обманула ее: ничего подобного она точно не ожидала.