Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 151 – Энни Кей

Но, конечно, он никуда не делся, и каждое второе предложение прямо или косвенно возвращало нас к чему-то из случившегося. Хотя я и решила не обсуждать, во всяком случае пока, то, что рассказала мне Мэри, желание рассказать о тайне, казалось, скреблось в моем горле, как запертый зверь, а я заедала его соленьями из крохотной банки.

Но наш вечер, перешедший в ночь, был так хорош, так искусственно совершенен, что я не решилась его разрушить. Генри принес еще бутылку вина, но меня уже традиционно разморило от глинтвейна, хотя я и выпила в этот раз существенно меньше из-за аварии на кухне.

Я смотрела на огонь и думала о том, что два разных Джорджа оказывали внимание Джинни. Один – популярный красавчик без моральных принципов, второй – верный, но нерешительный парень, которого, возможно, это и сломало в конце концов.

И думала о том, как можно продолжать жить, неся на себе тяжесть вины из-за самоубийства человека. Продолжать жить, завести семью, детей, ходить на работу и праздники. Так, будто ничего не случилось. Даже несмотря на то, что Джинни напоминала о себе каждый год хэллоуинскими костюмами, она все больше становилась городской легендой, место которой в прошлом.

Генри сидел рядом и, словно почувствовав мое настроение, в какой-то момент обнял меня за плечи и притянул к себе так, что моя голова оказалась на его груди. И странное дело: как только он сделал этот очевидный первый шаг к сближению, как я тут же поймала бешеную внутреннюю панику. Что мне нужно сделать? Обнять его свободной рукой? Повернуть к нему лицо? Что-то сказать?

Но проблема была в том, что мне совершенно не хотелось ничего из вышеперечисленного делать. Я словно чувствовала, что любое продолжение будет неуместным, неуклюжим и точно разрушит все хорошее, что между нами было или могло бы быть.

Я нервным взглядом изучала коврик перед камином, гадая, замечает ли это Генри, и в итоге решила изобразить, что задремала, тем более со мной это случилось бы с Генри уже не в первый раз.

Выровняв свое дыхание настолько, что действительно стала погружаться в дрему, я примерно через полчаса почувствовала, как он наклонил ко мне голову, прислушиваясь. Немного внутренне расстроилась, что он не выдохнул разочарованно из-за моего сонного дыхания, и почувствовала его руки, укладывающие меня за плечи на диван. Генри поднял мои ноги на мягкие подушки и бережно укрыл знакомым уже пледом.

Пару минут, продолжая прикидываться спящей, я прислушивалась, пытаясь понять, ушел ли он к себе. Наконец, потянувшись так, как потягиваются девушки только в кино и рекламе, приоткрыла глаза. Генри рядом не было, а приподнявшись на локтях, я увидела, что он ушел из гостиной.

Слышно его не было, весь дом был наполнен загородной густой тишиной. За окном виднелся серый непроглядный туман.

Я попыталась проанализировать свой неожиданный побег от Генри в притворный сон. А если он понял, что я притворялась? Наверняка у меня глазные яблоки шевелились под веками. Главное, вести себя завтра естественно, и, может, он захочет обнять меня еще раз. Но хотела ли этого я, было все так же непонятно. Слишком много личного и тяжелого мы обсудили за эти несколько дней. Сейчас и мне уже казалось нелепым кататься на лошадях в этой долине мрачных теней.

Чем дольше я думала о Джинни, чем больше говорила о ней с разными людьми, тем более реальной она становилась. Из городской легенды, какой я узнала ее, она за сравнительно небольшой период превратилась в подростка, столкнувшегося с серьезной травмой и ужасным выбором. Что стало для нее последней каплей, толкнувшей ее на роковой шаг? Очевидно, она узнала о своей беременности. Но что было больнее всего? Мне виделось, что не изнасилование, а предательство. Иначе откуда столько боли и обвинений в ее прощальном стихе.