Онлайн книга «Занавес памяти»
|
– Поэтому вы настойчиво уговаривали Аксинью поместить Серафима в частный коррекционный закрытый интернат и даже хотели оплатить его содержание? – спросила Катя. – Вам казалось, в интернате… фактически в психушке Серафим уже не представит для вас с Ишханом угрозы? – Кому есть дело до бреда сумасшедших детей в интернате? Их лепет, их болтовня? Их галлюцинации — тщета. – Тигран опустил голову. – Не трусость меня заставляла, поверьте. Более сложные чувства… Ишхан все же наполовину наш, одной со мной крови. Но вмешались органы соцзащиты, Серафима Аксинье не отдали, видимо, до них дошла информация про ее алкоголизм. Бабка, Раиса Фабрикантша, полностью самоустранилась. И Серафим отправился в Москву к Свете Жемчужной. К цыганской дальней родне. – Тигран помолчал и назвал свою бывшую любовь именем, лишь им обоим памятным. – Мой Светлячок меня бы никогда не подставил, даже заговори Серафим про те ужасные времена. Мой Светлячок нас бы с Ишханом ментам не заложил. – Сплавляя воспитанника назад в Карабах, вы не опасались за его судьбу, жизнь? – Катя желала выяснить все до конца. – Он же убил на родине человека, вы сами нам говорили о законах гор и своем опасении мести. Полное противоречие налицо. – От родни убитого я откупился. Заплатил немалые деньги, – ответил Тигран. – Они оставили Ишхана в покое. По губам Гектора скользнула кривая усмешка и пропала. Блистательный Кавказ! – Где ствол? – бросил он Тиграну. – Я его сам тогда сразу утопил в реке. Неужто бы я его хранил у себя?! – воскликнул Тигран. Катя глянула на мужа. Словно в старой песне: «Пуля пролетела – и ага…» – найденная Геком пуля без оружия бесполезна. Нет пистолета, нет улики, нет доказательства. – Но место полиции укажете, где утопили? – нашелся Гектор. – Вы же поклялись не вмешивать полицию! – Я слово сдержу, – спокойно ответил Гектор. – Но вдруг ваш воспитанник проболтается? Он же вас сейчас шантажирует, нет? Я не прав? Домишко ремонтируемый, откуда мы его выдернули… ваша собственность? Вы уже оформили дом на него? А магазин продуктовый? В городке шепчутся: вы за магазин Ишхану назначили копеечную аренду, вскоре вообще намерены подарить. Мне интересно, вы его вечный благодетель? Или это вынужденный альтруизм? Тигран изменился в лице. Остро глянул на Гектора. – Возвращая парня в Карабах, я рассчитывал: он навсегда останется на родине, – медленно промолвил он. – Кто мог подумать, что наш Нагорный Карабах падет? Ишхан превратился в беженца, подобно многим моим землякам. И вновь возник на моем пороге. Я его не звал. Он явился сам. И я его принял. Он меня не шантажировал открыто, нет. Но порой он пристально и странно глядел на меня… Его ведь изуродовали. Пусть моей прямой вины нет, но… я не доглядел тогда, я его не остановил… Начни он болтать сейчас о прошлом, рассказывать, где и как получил шрамы, меня смешают с грязью, уничтожат, разорят… Вы, Гектор, подозреваете, что я приказал Ишхану застрелить Гену Елисеева, и другие поступят подобно вам. Даже хуже. А Ишхану ведь ничего не будет, он тогда тоже не достиг возраста уголовной ответственности. Но повторяю: Ишхан меня пока не шантажировал прошлым. Но пялился порой… не волком, хитрой гиеной, словно прицениваясь… И я счел за лучшее отписать на его имя дом – бывшую контору лесозаготовок, пусть живет, он же оказался, покинув Карабах, фактически бомжом. А магазин, – Тигран понизил голос до шепота, – я приберегаю напоследок. Если с его стороны последует откровенный шантаж, я… швырну ему кусок, отдам лавку. Откуплюсь без вины винова… |