Книга Занавес памяти, страница 70 – Татьяна Степанова

Гектор, внимательно слушавший Катю, спросил:

– Есть еще странности?

– Да! Необъяснимые логикой уголовно-процессуальные заморочки, – ответила Катя. – Основное расследование длилось семь месяцев – из-за многочисленных экспертиз. Хотя данные психолого-психиатрической экспертизы отсутствуют, а ведь Серафим лежал в больнице, по словам его бабки, – наверняка ему проводили комплексное обследование. Возможно, просто не подшили, по причине… Смотрите: вынесено постановление о прекращении уголовного преследования Серафима Елисеева. Основание – недостижение им возраста уголовной ответственности. И дальше – представление прокуратуры за подписью зампрокурора Руфины Гурмыжской, отменяющее постановление. И – расследование вроде продолжилось.

– Документы в конце второго тома, – ввернул Арсений Блистанов. – В третьем томе подшиты лишь протоколы допросов школяров и училок. А в четвертом – новые постановления и представление.

– Проходит еще два месяца, и снова выносится аналогичное первому постановление, – заметила Катя. – И опять зампрокурора Гурмыжская его отменяет. Дальше – никаких новых экспертиз, допросов. И потом уголовное дело… заметьте: не прекращается, а приостанавливается! Повод: «Местонахождение подозреваемого известно, однако реальная возможность его участия в деле отсутствует». Серафим не уехал в дальние страны, не очутился запертым в психушке, он учился в Москве в частной школе. Но выбор пал на данное основание из статьи УПК.

– Поясни нам с Сеней процессуальные тонкости, – взмолился Гектор. – Простыми словами, по-нашему, по-бразильски?

– Компромисс, Гек, – уверенно ответила Катя. – Выбран туманный повод для приостановки следствия из-за конфликта с прокуратурой, конкретно – с Гурмыжской. Видимо, она сомневалась. А следствие и, самое главное, опер Буланов – нет. Гурмыжская настаивала на продолжении расследования. Буланов уперся. В результате выбрали компромисс. Многое за кадром осталось. Их отношения между собой тогда. Сейчас в живых лишь Буланов с последствиями инсульта. Немало материалов и в его оперативно-розыскном деле тогда копилось, но он ими не делился.

– То есть, по-твоему, прокурорша Гурмыжская не верила в виновность мальчишки? – уточнил Гектор.

– Я считаю – да. – Катя отодвинула ноутбук. Гектор закрыл файлы и выдернул флешку. Поглощенные работой, они пропустили и потрясающей красоты закат, и синие сумерки, окутавшие дом, луг и Оку.

Вокруг стремительно темнело.

Напившись чаю, ухватив «на дорожку» из круглой коробки, выставленной Катей на стол, полную горсть «клубники в шоколаде», Полосатик-Блистанов засобирался в отель.

– В довесок тебе еще задание на сегодня, – объявил Гектор. – Проверь, не числится ли в базе данных без вести пропавших Ариадна Счастливцева, уроженка Кукуева, проживавшая в Тарусе.

Блистанов закивал, жуя «клубнику в шоколаде», а Гектор быстро набрал сообщение кому-то, отправил и сразу позвонил адресату:

– Привет. Штормит в Тортуге и штиль на Лимпопо?^[15]Да, да, и не говори… Все суета сует и томление духа. И нет ничего нового под солнцем Пальмиры… Я к тебе с просьбой, друже. Окажи услугу. Я тебе скинул список фамилий – пробей, за кем числятся в базе стволы. Без разницы: боевые, охотничьи, травматы. В списке дамы – их особенно… И еще – меня интересует точная дата регистрации стволов. Что? Нет, я с тобой в покер не сяду. Нет, с тобой исключено… У тебя семья большая. Карты – зло, я не шучу. И последний вопрос: ты рыбак заядлый, в Оке водятся сомы? Да? – На лице Гектора отразилось разочарование. – И крупные? И в окрестностях Тарусы и Кукуева? Понял… Даже рекордсмены веса?