Книга Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов, страница 74 – Морис Леблан

Ворский замолк. Его жестокое лицо стало еще жестче, и он процедил:

– О, это был сущий ад! Ворский! Ворский! Сын короля среди всех этих завсегдатаев кафе и немецких жуликов! Ворский, пленный, опозоренный и всеми презираемый! Грязный и завшивленный Ворский! Господи, как я страдал!.. Но довольно об этом. То, что я сделал, дабы избежать смерти, я имел основания сделать. Пускай кто-то другой получил вместо меня удар кинжалом, пускай кто-то другой под моим именем похоронен где-то во Франции – я не сожалею об этом. Мне нужно было выбирать – он или я. Я выбрал. Меня заставляла действовать даже не столько неуемная жажда жизни, сколько нечто для меня новое – нежданная заря, поднявшаяся в сумерках моего существования и ослепившая меня своим великолепием. Но это моя тайна. О ней мы поговорим позже, если захотите. А пока…

Слушая эти речи, произносимые с пафосом актера, наслаждающегося собственным красноречием и едва ли не рукоплещущего своим гладким фразам, Вероника сохраняла полную безучастность. Все эти лживые признания ее не трогали. Казалось, мысли ее витают где-то далеко.

Ворский подошел к ней и, чтобы завладеть ее вниманием, заговорил более вызывающе:

– Похоже, вы и не подозреваете, что слова мои крайне серьезны, сударыня. Они серьезны, а сейчас станут еще серьезнее. Но прежде чем перейти к самому страшному – я надеюсь даже, что до этого дело не дойдет, – я обращаюсь к вам не за примирением… оно между нами невозможно… я обращаюсь к вашему разуму, к вашему здравому смыслу. Ведь не можете же вы не понимать, в какое положение попали вместе с сыном.

Она его не слушала, Ворский был в этом совершенно уверен. Занятая, разумеется, мыслями о сыне, Вероника не вникала в слова, не имевшие для нее ни малейшего смысла. Раздосадованный, плохо скрывая раздражение, он все же продолжил:

– Мое предложение несложно, и хотелось бы верить, что вы от него не откажетесь. Во имя Франсуа, а также в силу испытываемых мною чувств гуманности и сострадания я прошу вас связать свое настоящее с прошлым, которое я только что коротко обрисовал. С точки зрения общества соединявшие нас узы прерваны не были. В соответствии с буквой и духом закона вы до сих пор… – Он замолчал, несколько мгновений смотрел на Веронику, а затем, грубо схватив ее за плечо, вскричал: – Да слушай же меня, тварь! Слушай, когда с тобой разговаривает Ворский!

Потеряв равновесие, Вероника схватилась было за спинку кресла, но затем снова скрестила руки и выпрямилась, с презрением глядя в лицо противнику.

На сей раз Ворскому опять удалось совладать с собою. Он учинил эту выходку под влиянием импульса, против воли. Но голос его продолжал звучать злобно и повелительно:

– Повторяю, прошлое никуда не делось. Хотите вы этого, сударыня, или нет, но вы – жена Ворского. Именно в силу этого неоспоримого факта я и попросил вас благоволить считать себя таковой и сегодня. Давайте условимся: я не требую от вас ни любви, ни даже дружбы, но не пойду на то, чтобы отношения наши оставались такими же враждебными, какими были до сих пор. Мне не нужна больше прежняя супруга, полная презрения и далекая. Мне нужна… нужна женщина – женщина покорная, которая будет преданной, внимательной, верной спутницей.

– Рабыня, – прошептала Вероника.

– Да, правильно, рабыня! – вскричал Ворский. – Я не боюсь произносить нужные слова, так же как не боюсь действовать. Рабыня! А почему бы и нет? Рабыня знает, в чем ее долг, и слепо повинуется. Связанная по рукам и ногам, perinde ас cadaver^[8]. Вас устраивает такая роль? Согласны вы принадлежать мне душой и телом? Впрочем, на вашу душу мне наплевать. Я хочу… я хочу… да вы сами знаете, чего я хочу, не правда ли? Я – ваш муж? Да разве был я когда-нибудь вашим мужем? Я вспоминаю свою жизнь со всеми ее бурями и радостями и не нахожу ничего, кроме нашей с вами непримиримой вражды. Я смотрю на вас и вижу чужую женщину, вы были чужой тогда и чужая теперь. Что ж, обстоятельства изменились, вы у меня в руках, и дальше так продолжаться не будет. Так не будет даже завтра, даже этой ночью, Вероника! Хозяин теперь я, и вам придется покориться неизбежному. Вы согласны? – Не дожидаясь ответа, Ворский еще громче воскликнул: – Согласны? Но никаких уверток и лживых обещаний. Согласны? Если да, становитесь на колени, осените себя крестным знамением и громко скажите: «Я согласна. Я буду покорной супругой. Я буду подчиняться всем вашим приказаниям и выполнять все ваши капризы. Моя жизнь больше в счет не идет. Хозяин – вы».