Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 141 – Джон Диксон Карр

Затащили откуда? Так как музей очевидно отапливается, а ни каминов, ни ящиков для угля в залах не видно, мертвеца, должно быть, вытащили из подвала.

Вот мы осматриваем тело. У убитого есть свои черные усы, однако же бакенбарды он носит накладные. Я говорю «носит», но это не вполне верно. Хотя его подбородок и щеки блестят от гримерского клея со следами неких волокон, что свидетельствует о том, что бакенбарды были-таки приклеены, при обнаружении они держатся на жалком клочке кожи размером не более монеты. Бакенбарды не были отчаянно содраны в процессе борьбы, поскольку мы не наблюдаем признаков того, чтобы их кто-нибудь сдирал, никаких ссадин, которые неизбежно появились бы, если бы за них с силой дернули. Снимали их бережно, хотя и оставили висеть на небольшом участке кожи.

Кто же их таким образом попытался снять? Кажется очевидным, что не сам мертвец. Бакенбарды были большие и довольно увесистые, и даже если бы этот человек и принял решение так и идти по жизни с бакенбардами, болтающимися по сторонам его челюсти, весьма маловероятно, что столь малое количество клея выдержало бы такой вес. Вкупе с нашим предположением о том, что мертвеца втащили в повозку, становится ясно, что и бакенбарды с него снимал кто-то другой, а именно убийца, должно быть, он проделал это после того, как жертва была уже мертва. Но зачем?

Что касается действий убийцы, у нас есть два варианта развития событий. Либо убийца начал осторожно снимать бакенбарды с лица убитого, но оставил их висеть на капле клея, что мы впоследствии и обнаружили. Либо же он снял их полностью, а затем прилепил обратно с такой небрежностью, что они приклеились только к этому клочку.

Оставим пока эти два варианта и перейдем к следующему доказательству. На шее у трупа мы обнаружили ленту, на которой висело темное пенсне. Однако эта лента была пропущена под воротником пальто убитого. Опять-таки, господа, поразмыслите над этим. Те, кто носит пенсне на ленте, не заправляют ее под воротник пальто. Даже в том случае, если убитый забыл пенсне и надел его уже тогда, когда на нем было пальто, он вряд ли стал бы оборачивать эту ленту на манер пасторской столы. Он заправил бы ее под пальто или даже под пиджак, где ей и полагается находиться. Таким образом, становится ясно, что пенсне на убитого, должно быть, надел кто-то другой, небрежно обернув ленту вокруг шеи.

Однако эта идея не выдерживает никакой критики, если мы изберем наш первый вариант, в котором бакенбарды с убитого аккуратно снимали. Поскольку в таком случае наш убийца выходит каким-то непоследовательным: одни вещи он надевает, другие снимает. Он вешает мертвецу на шею пенсне, но отлепляет бакенбарды, при этом оставляя их висеть на капле клея. Между тем мы располагаем совершенно логичным вариантом, в котором бакенбарды вначале полностью сняли, а затем небрежно вернули на место, отчего они приклеились лишь к тому маленькому участку кожи. Поскольку становится ясно, что примерно то же самое, должно быть, произошло и с пенсне. Их вначале тоже сняли с мертвеца, а затем торопливо вернули, запихнув ленту под воротник.

Наши заключения сводятся к следующему. Этого человека убили в подвале, а его тело затем перенесли оттуда в повозку. Будучи еще живым, убитый носил темное пенсне и черные накладные бакенбарды. И то и другое с него сняли, а затем вернули на место. И наконец, этот же посторонний человек вошел в музей, разнеся по полу угольную пыль.