Книга Видеть – значит верить, страница 52 – Джон Диксон Карр

Что ж, сейчас был не ноябрь. Нет, для ноября слишком жарко. Адски жарко, и в этой жаре заросшая травой улочка походила на тоннель в царстве перезрелых фруктов.

Фил Кортни набил трубку и закурил, чиркнув спичкой, вспышка которой, признаться, испугала его, будто это был взрыв, после чего Кортни повернулся к дому, понимая, что если тебя пугает язычок пламени, то с нервами явно не все в порядке.

Даже на расстоянии чувствовалось, что в доме тихо продолжается невеселая деятельность.

Кортни задумался о Вики Фейн, пышущей здоровьем красавице Вики, чьи челюсти теперь сковало, словно гипсом, а кожа лица натянулась в мучительном оскале risus sardonicus^[7]. Представил, как она лежит в постели и даже легкое дуновение ветра или скрип половиц способны вызвать у нее сильнейшие судороги.

Сделав еще несколько шагов, Кортни остановился. Донесшийся издали дробный звон колокольчика «скорой помощи» эхом раскатился в тяжелом неподвижном воздухе над стихшими улицами. Быть может, это знак?

В тот же миг где-то вдалеке, в поросшем травой переулке, истошно закричала женщина.

Наземь посыпались искры из трубки. Кортни сунул ее в карман, не задумываясь, что делает, и даже толком не выбив из чашки тлеющий табак. Пронзительные возгласы разом стихли, будто испуганной женщине заткнули рот. Затем тишина – и еще один вопль.

Пальцы не слушались Кортни, и, казалось, прошло несколько минут, прежде чем ему удалось открыть калитку. Он точно знал, откуда доносится крик, и поэтому бросился влево, на бегу поддев ногой раскисшее яблоко.

– Энн! – крикнул он. – Энн!

Нет ответа.

– Энн!!!

Впереди послышалось движение; затем пауза из тех, которым лучше всего подходит определение «тревожная», и потом раздался треск, будто кто-то продирался сквозь кусты или заросли крапивы.

Лунный свет лишь отчасти проникал в этот сырой, топкий тоннель, и Кортни пробежал несколько сотен ярдов, прежде чем увидел Энн – вернее сказать, размытые очертания фигуры в ситцевом платье, стоявшей на четвереньках у расположенной слева каменной стены. По-видимому услышав шорох его шагов в траве, девушка вскочила и, будто слепая, пустилась наутек в противоположном направлении.

– Энн, это я, Фил!

Едва различимая в рассеянном свете луны, девушка оступилась, сбавила скорость и наконец замерла на месте, стоя спиной к догнавшему ее Кортни.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего. Н-ничего!

Энн сипло дышала и с трудом выговаривала слова. Должно быть, от пережитого испуга. Кортни поднял зажженную спичку.

Поначалу девушка не хотела поворачиваться к нему лицом, а когда повернулась – первая спичка к тому времени догорела, и Кортни зажег следующую, – на губах ее играла улыбка. Впрочем, не самая убедительная.

Тонкое ситцевое платье было разорвано на левом плече, и стала видна белая шелковая комбинация, под которой обозначились очертания груди. На шее под левым ухом наливался синяк. Густые волосы, уложенные вокруг головы, немного растрепались; из прически торчали заколки-невидимки. На платье в области коленей, а также на измятых светло-коричневых чулках остались пятна от травы. Энн перепачкалась и, очевидно, была вне себя от страха, но пыталась вести себя так, будто ничего не произошло.