Онлайн книга «Убийство в Атлантике»
|
– Опять резиновые штампы! – простонал Лэтроп. – Оказывается, он оттискивал свой адрес на больших листах бумаги. Француз совсем не говорит по-английски – во всяком случае, знает не больше пары слов. А я не очень хорошо говорю по-французски. Крукшенк утверждает, будто говорит, но в основном не заходит дальше «Ah, oui»[12], произнесенного с умным видом. Так что я не слишком полагаюсь на его перевод нашего разговора. Крукшенк сказал: «Monsieur, nous voulons votre print de pouce»[13], что, похоже, не слишком прояснило положение вещей для бедного малого. Он выпалил в ответ около пятидесяти фраз, очень взволнованный, и Крукшенк выдал свое коронное: «Ah, oui». Когда наконец француз, казалось, скумекал, чего мы добиваемся, он вспотел, подкрутил усы и стал похожим на смерть. Уступая нашим настояниям, он протянул руку и собрался приложить большой палец к чернильной подушечке – своей собственной, – чтобы сделать оттиск. Конечно, не было никакой веской причины, не позволявшей ему воспользоваться собственной чернильной подушечкой. Чернила, они чернила и есть, как на них ни посмотри. Но мы были настолько подозрительны, что не позволили ему этого сделать. Я был почти уверен, что мы вот-вот изобличим преступника. Крукшенк сграбастал его запястье и сказал: «Non, non, monsieur, il faut se servir de notre roller»[14]. Итак, мы сцапали его запястья и получили хорошие аккуратные отпечатки с помощью валика. Все это время парень болтал без умолку, а Крукшенк знай себе твердил: «Ah, oui», чем вроде как ставил француза в тупик. Когда мы уходили, он проводил нас каким-то странным взглядом – я даже не знаю, как его описать… – Виноватым? – предположил Лэтроп. Старший стюард почесал в затылке: – Н-нет. Не виноватым. Как уже сказал, я не способен его описать – и пусть меня повесят, если это не так! Я спросил у Крукшенка, чтó болтал француз, но Крукшенк толком ничего не понял. Мы отправились к фотографу. Я сказал: «Тедди, обработай-ка эти снимки поскорее. Думаю, мы застукали того, кто нам нужен». Фотограф так и сделал. Однако, – угрюмо добавил старший стюард, – кровавые отпечатки больших пальцев – ну, вы понимаете, о чем я, сэр, – принадлежали не Бенуа. Бог знает, кто их там оставил, но только не француз. Он тут ни при чем. Тишина, повисшая в офисе, тяготила. – Это нам ничем не поможет, мистер Грисуолд, – произнес капитан с некоторым раздражением. – Понимаю, сэр. И все-таки почудилось мне в этом что-то странное. Чего он добивался, зачем такого дурака валял? – Возможно, это стоит выяснить. Макс, помнится, ты неплохо говорил по-французски? – Сносно. – Тогда поручим это тебе, – решил коммандер. – Больше ничего, мистер Грисуолд? – Нет, сэр. Все остальные не артачились, кроткие, как агнцы Божьи. – Старший стюард снова заколебался. – Хотелось бы уточнить одну-две вещи, если позволите. Какими уликами вы располагаете? Не случилось ли поблизости свидетелей? Стюард или стюардесса что-нибудь видели? Коммандер Мэтьюз покачал головой: – Ничего особенного. По крайней мере, так они утверждают. – Он взглянул на Лэтропа. – Но есть кое-что заслуживающее внимания. Может, хоть это как-то нам поможет… По словам стюардессы, миссис Зия-Бей носила в сумочке не пузырек с чернилами, а конверт, набитый письмами или бумагами. Стюардесса утверждает, что видела его однажды, когда миссис Зия-Бей одевалась. О, и еще кое-что! Пузырька с чернилами не было в багаже леди. Стюардесса помогала ей распаковывать чемоданы и видела, что там лежит. |