Книга Убийство в Атлантике, страница 41 – Джон Диксон Карр

– Послушай-ка, сынок! Мне не нужно никаких средств для отращивания волос! У меня есть…

– Как вам будет угодно, сэр… Дело ваше, – вздохнул парикмахер, отложив бритву и нажав ногой на педаль, опустившую спинку кресла еще ниже, так что клиент издал тревожный вопль. – А могу ли я предложить вам красивый накладной нос?

– К черту накладной нос! – взревел Г. М. – В чем дело, сынок? Уж не собираешься ли ты отрезать мой собственный? И черт тебя побери, будь осторожен с горячим компрессом. У меня чувствительная кожа. Ей-ей!

– Ни боже мой, сэр! – оскорбился парикмахер. – Я не причиню вам телесных увечий. Однажды мне случилось брить четырнадцать клиентов во время ужасного шторма, так я не порезал ни одного из них. Нет, я вам толкую про маскарад. Правда, не знаю, устроят ли его в этом рейсе, когда пассажиров так мало, но я всегда говорил, что нет ничего лучше хорошего маскарада. Я мог бы сделать из вас отличного разбойника, сэр. Или вы могли бы выпятить подбородок, надеть шапочку, какую носит Муссолини, и стать форменным дуче.

– Ради всего святого, осторожней с компрессом! Осторожней!

– Сейчас все будет готово, сэр, – сказал парикмахер, ловко снимая очки с Г. М. и обматывая его лицо дымящимся полотенцем. Тут он заметил Макса. – Проходите, сэр! Присаживайтесь. Будете следующим.

– Мне ничего не надо, спасибо, – откликнулся Макс. – Я хочу потолковать с этим джентльменом.

Пока он говорил, фигура в кресле зашевелилась. По простыне пробежала рябь. Из-под белого покрова выпросталась рука и сдернула полотенце. Красная, как вареный омар, физиономия Г. М. исказилась дьявольской злобой, когда он уставился на Макса.

– Репортеры! – взвыл он. – Опять репортеры! В тот самый момент, когда я вообразил, будто наконец-то обрел немного тишины и покоя, появляются репортеры. О, мои глаза… Дайте мне очки!

– Но сэр… – начал парикмахер.

– Дайте мне очки, – настаивал Г. М. – Я передумал. Я не хочу бриться. Я собираюсь отрастить усы и бороду вот до этого самого места.

Длина предполагаемой бороды казалась невероятной.

Сэр Генри выкатился из кресла, сунул парикмахеру деньги и нацепил очки. Его массивная фигура была украшена (в дополнение к золотой цепочке часов) огромным зубом лося, который кто-то подарил ему в Нью-Йорке.

Неуклюже проковыляв к вешалке, он надел плащ и большое твидовое кепи, которое натянул по самые уши, – невероятное зрелище, не поверишь, пока не увидишь своими глазами.

– Послушайте!.. – запротестовал Макс.

С огромным достоинством Г. М. вразвалку вышел из парикмахерской. Макс последовал за ним. Так они добрались до сувенирной лавки. Тут манеры Г. М. немного смягчились.

– Выкладывайте что хотели, – прорычал он, недовольно шмыгая носом. – Если бы вы начали разговор в проклятой цирюльне, через десять минут о нем шушукались бы по всему кораблю.

Волна облегчения захлестнула Макса.

– Я рад снова видеть вас спустя столько лет, Г. М., – произнес Макс. – Вы не выглядите ни на день старше. Но что, черт возьми, вы делаете на борту этого судна? Откуда такая секретность?

– Однако я все-таки стал старше, – мрачно заметил Г. М. – И у меня несварение желудка. Видите? – Из кармана плаща он выудил гигантскую бутылочку с белыми гранулами и понюхал ее. – Возможно, я недолго задержусь в этом мире, сынок, но сделаю все, что в моих силах, пока я здесь. Когда я уйду, – он бросил на Макса пророческий зловещий взгляд, предвещавший худшее, – возможно, о старике начнут вспоминать чаще, нежели сейчас. И не утруждайте себя мыслями о том, что я тут делаю. У меня есть свои причины здесь находиться.